Аресты декабристов шли до середины апреля 1826 года. Всего было арестовано 316 человек. Всего же по делу декабристов проходило свыше 500 человек (о многих следствие велось заочно). 121 человек предстал перед Верховным уголовным судом. Кроме того, состоялись суды над сорока членами тайных обществ в Могилеве, Белостоке и в Варшаве.

Обыкновенно Комитет допрашивал обвиняемых сначала устно, а потом эти же вопросы посылались в каземат, где заключенный отвечал на них письменно.

За ходом следствия неустанно следил сам царь, который лично допрашивал в первые дни многих руководителей Северного общества. Страх, испытанный им 14 декабря, боязнь, как бы следствие не упустило кого-либо из бунтовщиков, заставили Николая I опуститься до роли полицейского следователя. Угождая императору, члены Комитета всячески добивались от декабристов раскаяния и стремились исторгнуть признания угрозами и лживыми обещаниями.

В результате арестованные, не чувствуя за стенами крепости никакой общественной поддержки и напуганные страхом пыток, нередко падали духом и оговаривали себя и своих товарищей.

Хотя правительство и старалось уяснить себе вопрос об источниках «вольномыслия» участников тайного общества, едва ли не главной задачей Комитета было представить всех декабристов цареубийцами. Этой цели и подчинялся весь ход следствия, о чем ближайший помощник П. Пестеля Н. И. Лорер писал: «Следственный комитет был пристрастен с начала и до конца. Обвинение наше было противозаконно, процесс и самые вопросы были грубы, обманчивы и лживы».

Поведение декабристов на следствии было различно. Многие из них не проявили революционной стойкости, потеряли почву под ногами, каялись, плакали, выдавали товарищей. Но были случаи и личного геройства, отказа давать показания и выдавать заговорщиков. В числе стойких и державших себя с достоинством были Лунин, Андреевич – второй, Петр Борисов, Усовский, Ю. Люблинский, Якушкин. После допросов « государственных преступников» отсылали в Петропавловскую крепость, в большинстве случаев с записочками царя, где указывалось, в каких условиях должен содержаться данный арестант. Декабрист Якушкин был прислан со следующей царской запиской: « Присылаемого Якушкина заковать в ножные и ручные железа; поступать с ним строго и не иначе содержать, как злодея».

Когда арестовали П. Пестеля, он сказал своему товарищу Сергею Волконскому: « Не беспокойтесь, ничего не открою, хотя бы меня в клочки разорвали». Но, узнав, что следователи хорошо осведомлены о делах и замыслах тайного общества, П. Пестель пал духом и даже обратился к генералу Левашову с покаянными письмами. Но потом он вновь обрел самообладание и до конца держался достойно, несмотря на ослабевшие силы.

Особенно отягчали вину П. Пестеля два пункта: «Русская Правда» и планы цареубийства. Вот почему в записках Николая I он назван «злодеем во всей силе слова, без малейшей тени раскаяния».

П. Пестель сначала отвечал на все вопросы полным отрицанием. «Не принадлежа к здесь упоминаемому обществу и ничего не знав о его существовании, тем еще менее могу сказать, к чему стремится истинная его цель и какие предполагало оно меры к достижению оной», - отвечал он, например, на вопрос о цели тайного общества. Позже, многими выданный, он был вынужден давать подробные ответы.

Декабрист Лунин на допросах держался стойко. « Я никем не был принят в число членов тайного общества, но сам присоединился к оному, - гордо отвечал он следователям. – Открыть имена их (декабристов) почитаю противным моей совести, ибо должен бы был обнаружить Братьев и друзей».

Но вместе с тем многие следственные дела декабристов содержат многочисленные покаянные обращения к царю и членам комиссии, слезливые письма раскаявшихся «преступников», клятвы заслужить прощение. Почему так много членов тайного общества не проявили стойкости? Ответ представляется ясным. За заключенными в Петропавловской крепости участниками восстания 14 декабря не стояло революционного класса. За стенами тюрьмы они не чувствовали опоры, и многие упали духом. В тюрьме происходили и случаи самоубийства. Так, разбил себе голову о стену тюремной камеры декабрист Булатов. Заковывание «в железа» было формой физической пытки (других форм, по-видимому, не применяли), но не менее тяжелы были и моральные пытки – запугивание, обнадеживание, влияние на семью, угрозы смертной казни и прочее.

Царские власти были заинтересованы в широком оповещении дворянского общества о якобы «глубоком раскаянии» заключенных, признающих – де ошибочность выступления и восхваляющих милосердие царской власти. Для этой цели, например, широко распространялся через полицию и губернскую администрацию один документ, представлявший собой объединение трех писем – предсмертного письма Рылеева к жене, письма декабриста Оболенского к отцу и покаянного письма Якубовича, также к своему отцу. Все три письма распространялись правительством официальным путем. Об этом ярко свидетельствует особое «дело» канцелярии петербургского гражданского губернатора, в котором эти покаянные письма аккуратно подшиты к официальным сообщениям о следствии и суде, выдержкам из сенатских ведомостей и прочим документам.

Никакого суда над декабристами в сущности не было. Пародия на суд происходила при закрытых дверях, в глубокой тайне. Вызываемым декабристам спешно предлагали засвидетельствовать их подписи под показаниями на следствии, после чего читали заранее приготовленный приговор и вызывали следующий «разряд». «Разве нас судили? – спрашивали потом декабристы. – А мы и не знали, что это был суд»…

Пятеро декабристов были поставлены «вне разрядов» и приговорены к четвертованию. Но Николай I заменил четвертование повешением.

Выписка из протокола Верховного уголовного суда от 11 июля 1826 года гласила: «Сообразуясь с высокомонаршим милосердием, в сем деле явленным…Верховный Уголовный суд по высочайше представленной ему власти приговорил: вместо мучительной смертной казни четвертованием, Павлу Пестелю, Кондратию Рылееву, Сергею Муравьеву-Апостолу, Михайле Бестужеву-Рюмину и Петру Каховскому приговором суда определенной, сих преступников, за их тяжкие злодеяния, повесить».

Казнь состоялась 13 июля на кронверке Петропавловской крепости. На груди у приговоренных к повешению висели доски с надписью: « Цареубийца».

Начальник кронверка позже рассказывал: «Когда отняты были скамьи из-под ног, веревки оборвались и трое преступников (Рылеев, Каховский и Муравьев) рухнули в яму, прошибив тяжестью своих тел и оков настланные над ней доски… Однако операция была повторена и на этот раз совершилась удачно».

Всех прочих заключенных декабристов вывели во двор крепости. Все приговоры сопровождались разжалованием, лишением чинов и дворянства: над осужденными ломали шпаги, срывали с них эполеты и мундиры и бросали их в огонь пылающих костров.

Свыше 120 человек декабристов было сослано на разные сроки в Сибирь, на каторгу или на поселение. Разжалованные в рядовые были сосланы в действующую армию на Кавказ. Были декабристы, побывавшие и в Сибири, и на Кавказе (Лорер, Одоевский и другие): по отбытии известного срока наказания в Сибири они в качестве «милости» были определены рядовыми в Кавказскую армию, где производились военные действия, под пули.

К числу казненных следует прибавить насмерть запоротых солдат-декабристов, иные из которых были прогнаны сквозь строй двенадцать раз, то есть получили двенадцать тысяч шпицрутенов. Менее активные солдаты были лишены знаков отличия и сосланы на Кавказ. Туда же был отправлен и весь штрафной Черниговский полк. В сибирских архивах были отысканы документы, показывающие, что некоторые солдаты были сосланы в Сибирь, причем начальство принимало все меры к тому, чтобы они не столкнулись там с сосланными декабристами.

Отправка в Сибирь началась в июле 1826 года. Каторжные работы отбывались сначала главным образом в Нерчинских рудниках. Сюда ко многим декабристам приехали их жены. Они не воспользовались разрешением Николая I повторно выйти замуж и бросили ради мужей-декабристов свободную и обеспеченную дворянскую жизнь.

Как жены ссыльно-каторжных, они лишались гражданских прав и дворянских привилегий. Первыми в начале 1827 года в Нерчинские рудники приехали Е. И. Трубецкая, М. Н. Волконская, А. Г. Муравьева. После них приехали А. И. Давыдова, А. В. Ентальцева, Е. П. Нарышкина, А. В. Розен, Н. Д. Фонвизина, М. К. Юшневская, а также Полина Гебль (П. Е. Анненкова) и К. Ле-Дантю (К. П. Левашова). Самоотверженный поступок жен декабристов имел большое общественное значение.

В 1856 году после смерти Николая I всвязи с коронацией нового императора Александра II был издан манифест об амнистии декабристов и разрешении им возвратиться из Сибири. В живых декабристов оставалось только человек сорок. Около ста человек уже погибли на каторге и в ссылке.

4. Расправа над декабристами. Значение восстания.

После разгрома восстания начались массовые аресты. Всего в Петербурге было арестовано 316 человек. Был образован Следственный комитет по делу декабристов. К следствию было привлечено 579 человек, а виновными признаны 289. Верховный уголовный суд в Петербурге приговорил к смертной казни пятерых наиболее активных деятелей декабристского движения: П.И. Пестеля, К.Ф. Рылеева, С.И. Муравьева-Апостола, М.П. Бестужева-Рюмина, П.Г. Каховского. 13 июля 1826 г. приговор был приведен в исполнение. 121 декабриста приговорили к каторге, ссылке и поселению в Сибири. Всех их лишили воинских чинов и дворянского звания.

Особые комиссии рассматривали дела солдат, принимавших участие в восстании: 178 солдат прогнали сквозь строй, 23 человека были наказаны розгами. Из остальных участников восстания сформировали полк в составе 4000 человек, который был отправлен на Кавказ в действующую армию.

Итак, первое в России революционное восстание, направленное против самодержавия и крепостничества, потерпело поражение. Декабристы не смогли поднять на борьбу широкие народные массы. Действия дворянских революционеров не всегда были последовательны и решительны. Они хотели произвести переворот в стране во имя народа, но без его активного участия, боясь стихии народного восстания.

Значение восстания декабристов состоит в том, что они первыми выступили против абсолютизма и крепостного права и тем самым дали толчок дальнейшему развитию демократического движения в стране. Декабристские традиции сыграли большую роль в воспитании Последующих поколений русских демократов и реформаторов.

5. Формирование направления общественной мысли в России.

Русская общественная мысль в начале 20-30-х гг. XIX века развивалась под влиянием революционного выступления декабристов. Среди передовой молодежи начали создаваться революционные кружки. В 1831 г. сложился кружок А.И. Герцена и Н.П. Огарева.

Герцен Александр Иванович (1812-1870) - российский философ, публицист, писатель. Внебрачный сын помещика И.А. Яковлева. В 1831-1834гг. - руководитель студенческого кружка в Московском университете. В 1835- 1840 гг. - в ссылке. Печатался с 1836 г. под псевдонимом Искандер. С 1842 г. - в Москве, глава левого крыла западников. В философских трудах «Дилетантизм в науке» (1843), «Письма об изучении природы» (1844-1846) утверждал союз философии с естественными науками. В романе «Кто виноват?» (1841-1846), повестях «Доктор Крупов» (1846) и «Сорока-воровка» (1846) критиковал крепостнический строй. С 1847 года - в эмиграции. После поражения европейских революций 1848-1849 гг. разочаровался в революционных возможностях Запада, разработал теорию «русского социализма», выступив одним из основоположников народничества. В 1853 году основал Вольную русскую типографию в Лондоне, издавал альманах «Полярная звезда» (1855-1868), в газете «Колокол» {1857-1867) обличал самодержавие, требовал освождения крестьян с землей, содействовал созданию тайного общества «Земля и воля» в 1860-х годах в России, поддержал Польское восстание 1863-1864 гг. Умер в Париже, похоронен в Ницце. Автобиографическое сочинение «Былое и думы» (1852-1868) - один из шедевров русской мемуарной литературы.

Участники кружка проявляли интерес к общественно-политическим вопросам. Они бьши убежденными республиканцами и увлекались идеями утопического социализма. Члены кружка читали политическую литературу, изучали историю Французской революции. Попытки Герцена и Огарева развернуть революционную агитацию бьши пресечены в 1834 году. После длительного тюремного следствия Гер­цена выслали без суда в Пермь, Вятку, а затем во Владимир.

Путем массовых репрессий, жестокой цензуры царскому правительству удалось справиться с общественным подъемом 30-х годов. Для этого времени бьши характерны настроения пессимизма, неверия в дальнейшую борьбу. Такие настроения нашли отражение в «Философических письмах» П.Я.Чаадаева, опубликованных в 1836г. в журнале «Телескоп».

Чаадаев Петр Яковлевич (1794-1856) - русский мыслитель и публицист, участвовал в Отечественной войне 1812г. В 1821 г. был принят в «Северное общество» декабристов. Публицист в «Философических письмах» размышлял над судьбой России. Разуверившись в возможности общественного прогресса в России, он не видел ничего светлого в настоящем русского народа. Чаадаев утверждал; что в России нет ни своих мыслителей, ни своих ученых. Причина этого заключалась в отрыве России от католического западноевропейского мира, который являлся источником прогресса и цивилизации. Выводы Чаадаева вызвали протест передовых людей того времени, но заставили их выйти из оцепенения, внимательнее вглядеться в прошлое, настоящее России, чтобы осмыслить перспективы ее развития.

В 30-40-е гг. происходит постепенное изменение настроений общества. Оформились два новых течения общественной мысли - западничество и славянофильство.

Кружок славянофилов сложился в Москве. Он объединял небольшую группу дворянских писателей. Ядро его составляли А.С. Хомяков, братья Иван и Петр Киреевские, Ю.Ф. Самарин, А.И. Кошелее. Славянофилы отрицали единые закономерности общественного развития и противопоставляли «самобытную» Россию государствам Западной Европы. Они утверждали, что буржуазные государства находятся в упадке, в них обостряются социальные противоречия и отмечается рост революционного движения. Они не признавали достижений западноевропейской культуры и считали ошибочным сближение России с западной культурой со времен Петра Первого. Славянофилы заявляли, что историческое развитие России идет своим, самобытным путем и указывали, что русская община является защитой от революционных потрясений. Их идеология бьша противоречива и непоследовательна. Они выступали с осуждением крепостного права, но выступления носили чисто декларативный характер.

Общественно-политические взгляды славянофилов не получили широкого распространения.

Против них выступали западники - сторонники западного пути развития. Ядро западников составляли Т.Н. Грановский, К.Д. Кавелин, П.Н. Кудрявцев, В.П. Боткин, П.В. Анненков и др. Западники были уверены, что Россия, как и другие страны, должна перейти к буржуазному строю. Они были сторонниками отмены крепостного права, считали необходимым ограничить самодержавную власть, использовать достижения западноевропейской культуры. Для пропаганды своих взглядов использовали кафедры Московского университета, публичные лекции Т.Н. Грановского, журналы «Отечественные записки» и «Современник». Западники признавали только реформистский путь перехода от феодального строя к капиталистическому и сторонились идеологов революционной борьбы.

Споры западников и славянофилов имели большое значение. Они будили общественную мысль, звали к деятельности, прогрессу и зна­меновали собой начало формирования либеральной идеологии в Рос­сии.

В 40-е годы в русской общественной мысли стали выделяться революционно-радикальное и демократическое направления. Революционеры-радикалы призывали к решительным действиям, вплоть До насильственного свержения существующего строя. Будущее России они связывали с социализмом, переход к которому должен был осуществиться через крестьянскую общину. Крестьян должна была вести за собой разночинная интеллигенция. В той или иной степени такие взгляды разделяли А.И. Герцен, В.Г. Белинский, Н.Г. Чернышевский и другие.

Зарождающееся демократическое движение в стране олицетворял кружок петрашевцев (1845-1849), хотя некоторые его члены были сторонниками радикальных методов борьбы. Основателем кружка был М.В. Буташевич-Петрашевский.

Буташевнч-Петрашевскнй Михаил Васильевич (1821-1866) - русский революционер, социалист-утопист. Учился в Царскосельском лицее, затем стал вольнослушателем в Петербургском университете. Служил переводчиком в Министерстве иностранных дел. Руководитель общества петрашевцев, выступал за демократизацию политического строя России. В 1849 году осужден на вечную каторгу.

Политический кружок петрашевцев действовал в Петербурге. Он объединял прогрессивную интеллигенцию и состоял из 23 активных членов. Главной задачей петрашевцы считали борьбу против самодержавия и крепостничества, поэтому большое внимание уделяли распространению революционных идей. У Петрашевского сложилась своя концепция подготовки революции: сначала пропаганда, потом создание тайного общества, а затем - революционное восстание. Политическим идеалом петрашевцев являлось республиканское устройство государства с одно­палатным парламентом и выборностью на все правительственные должности. Они высказывались за федеративное устройство будущей России, при котором народам будет предоставлена широкая автономия. Критикуя несправедливость буржуазного общества, они строили штаны освобождения сразу всего человечества, надеясь осуществить их, мирным путем.

В 1845-1846 гг. петрашевцы составили и издали «Карманный словарь иностранных слов», вошедших в состав русского языка. Они написали воззвание к крестьянам («Десять заповедей») и солдатам («Солдатская беседа»), призывавшие к борьбе против помещиков и самодержавия. Царскому правительству удалось раскрыть организацию петрашевцев в 1849 году. 21 человек, в том числе и Петрашевский, были осуждены на смертную казнь, замененную впоследствии длительными сроками каторги. г

Деятельность петрашевцев имела большое значение для активизации борьбы российских демократов. Они внесли определенный вклад в развитие демократической мысли в России.

... : спор и согласие. // Новая и новейшая история. - 1995 - №6. С. 103-120. (Идеология народничества). 19. Будницкий О.В. «Кровь по совести»: терроризм в России (вторая половина XIX - XX века) // Отечественная история. - 1994. №6.С.203-209. 20. Ткаченко П.С. Студенческие волнения в Московском университете в 1869 году. // Вестник Московского университета. Сер.8. История. 1991 - №4.С.71-76. ...

Числа воскресных школ в Петербурге, сделал распоряжение о предоставлении им в качестве помещений всех столичных зданий, принадлежащих гимназиям, уездным и приходским училищам . Воскресные школы конца 50-х - начала 60-х годов XIX века, как отмечали официальные отчеты, чаще всего располагались в зданиях учебных заведений Министерства народного просвещения и военного ведомства. Так, в Петербурге...

... " либерализма, в русском либерализме появилось два течения: умеренное и радикальное (конституционное). На рубеже XIX - начала XX вв. либеральное движение было направлено против российского абсолютизма и выступало за демократические свободы и реформы. 4. Революционная альтернатива Начало освободительного движения в России. Движение декабристов. Период мировой истории с 1789 г. по 1871 г. - это...

Указом 17 (29 ) декабря года учреждена была Комиссия для изысканий о злоумышленных обществах под председательством военного министра Александра Татищева . 30 мая (11 июня ) года следственная комиссия представила императору Николаю всеподданнейший доклад, составленный Д. Н. Блудовым . Манифестом 1 (13 ) июня года учреждён Верховный уголовный суд .

В состав Верховного уголовного суда были включены Мордвинов и Сперанский - именно те высокопоставленные чиновники, которых подозревали в закулисной режиссуре неудавшегося мятежа. Николай I через Бенкендорфа , минуя Следственный комитет, пытался выяснить, был ли связан Сперанский с декабристами . А. Д. Боровков в своих записках свидетельствовал о том, что расследовался вопрос о причастности к планам декабристов Сперанского, Мордвинова, Ермолова и Киселёва , однако затем материалы этого расследования были уничтожены.

К следствию было привлечено 579 человек, из них 11 доносчиков .

На случай сомнения о виде казни, какая сим преступникам судом определена быть может, государь император повелеть мне соизволил предварить вашу светлость, что его величество никак не соизволяет не токмо на четвертование, яко казнь мучительную, но и на расстреляние, как казнь одним воинским преступлениям свойственную, ни даже на простое отсечение головы, и, словом, ни на какую смертную казнь, с пролитием крови сопряженную.

Кроме того, в 1826-1827 гг. военными судами на различные сроки каторжных работ и поселение в Сибирь были осуждены члены ряда тайных обществ, которые не были непосредственно связаны с Северным и Южным обществами, но были близки к ним по духу и устремлениям: Астраханского, Оренбургского, Военных друзей .

Обстоятельства процесса

Усилия Николая I были направлены на скорейшее расследование и наказание виновных: «Я думаю покончить возможно скорее с теми из негодяев, которые не имеют никакого значения по признаниям, какие они могут сделать, но, будучи первыми, поднявшими руку на своё начальство, не могут быть помилованы » . Но на допросах всплывали всё новые имена и факты, так что следственная комиссия смогла завершить следствие над более чем 120 обвиняемыми и тремя сотнями привлечённых к делу только через полгода.

Начало разбирательства

В день восстания были задержаны М. А. Бестужев , Е. П. Оболенский , А. Н. Сутгоф, А. А. Шторх и Д. А. Щепин-Ростовский . Первыми были допрошены Щепин-Ростовский, принятый Николаем за «главное лицо бунта », и Сутгоф, назвавший несколько имен, в том числе, Е. П. Оболенского, А. И. Одоевского , Н. А. Панова , П. Г. Каховского, Н. А. Бестужева и К. Ф. Рылеева, «как главного заговорщика ».

Не допускавший мысли о том, что руководили восставшими прославленные офицеры-гвардейцы, этим же вечером Николай написал Константину: «У нас имеется доказательство, что делом руководил некто Рылеев, статский… »

Вечером 14 декабря Рылеев был арестован и при допросе признал существование тайного общества и его цель - введение конституционной монархии. Он назвал имена А. А . и Н. А. Бестужевых, П. Г. Каховского, В. К. Кюхельбекера , Н. М. Муравьева, Е. П. Оболенского, А. И. Одоевского, И. И. Пущина , А. Н. Сутгофа, С. П. Трубецкого .

Круг подозреваемых стал быстро увеличиваться.

В ночь на 15 декабря были арестованы и доставлены в Зимний дворец А. П. Арбузов , Б. А. Бодиско , Ф. Г. Вишневский , О. В. Горский, А. О. Корнилович , Е. П. Оболенский, С. П. Трубецкой. Допросы арестованных в первую ночь и в последующие дни проходили в Гостиной (ныне зал № 172) в апартаментах Николая I .

«Вдруг я увидел себя в ярко освещённой комнате, перед столом, покрытым красным сукном, около которого сидели все члены нашего Комитета в мундирах и регалиях. Президентское место занимал генерал Татищев, по левую руку от него находились князь А. Н. Голицын, генералы Дибич, Чернышев, Бенкендорф; по правую - великий князь Михаил Павлович, с.-петербургский губернатор Кутузов, генералы Левашев, Потапов, флигель-адъютант Адлерберг… Вся эта обстановка должна была призвести внезапный и необходимый эффект на приведённого с завязанными глазами арестанта ».

Следствие производилось в Петропавловской крепости в обстановке глубокой тайны, а результаты расследования причастности к делу высокопоставленных лиц и заграничных связей декабристских обществ не были включены в заключительное донесение Комиссии и были оформлены секретными приложениями к нему.

Поведение декабристов

Арестованных убеждали давать признательные показания в расчёте на справедливую оценку их императором. Член следственного комитета великий князь Михаил Павлович говорил: «Государь самый лучший ходатай за вас, в этом могу вас заверить » . Надежда на обещанную милость должна была до суда подтолкнуть государственных преступников к покаянию. Упорствующим давали понять, что, несмотря на действовавший в России запрет пыток , у следствия «существуют разные способы заставить вас признаться » . По приказам Николая заковывание декабристов в кандалы практиковалось с первых дней задержания.

Чтобы принудить обвиняемых к нужным следствию признаниям, им говорили о якобы имевшихся против него показаниях, сводили измученных неизвестностью людей ожиданием мучительных для них очных ставках.

Не все выдерживали условий содержания и допросов. Некоторые декабристы страдали нервными расстройствами, а двое из них - А. М. Булатов (10.01.1826) и И. Ю. Поливанов (02.09.1826) в результате болезни скончались.

Проявившие малодушие пытались отказываться от ранее сделанных признательных показаний, испытывая угрызения совести от вреда, причинённого упомянутым ими товарищам, и поняв беспочвенность надежд на оправдание или смягчение участи.

И руководители восстания К. Ф. Рылеев, П. И. Пестель, С. И. Муравьёв-Апостол, М. П. Бестужев-Рюмин, и некоторые другие декабристы принципиально не отказывались от собственных убеждений и, принимая на себя ответственность за содеянное, своими, в разной степени подробными, показаниями пытались показать объективную справедливость идей искоренения существовавших злоупотреблений, их широкую распространённость и поддержку в российском обществе .

Рылеев, который в ходе следствия пять раз был на допросах, двенадцать раз на очных ставках и семьдесят восемь раз отвечал на письменные вопросы, пытался отрицать участие в обществе лиц, сведениями о которых комиссия пока не подтвердила . Свои первые показания он завершил просьбой: «Открыв откровенно и решительно, что мне известно, я прошу одной милости - пощадить молодых людей, вовлеченных в общество, и вспомнить, что дух времени такая сила, пред которою они не в состоянии были устоять ».

Характеристику Пестелю и его позиции на следствии в своих мемуарах дал Николай I: «Пестель был злодей во всей силе слова, без малейшей тени раскаяния, с зверским выражением и самой дерзкой смелости в запирательстве ».

Муравьёв-Апостол отвечал на первом допросе, «что готов дать истинный ответ на все то, что до него касается, но что до других лиц относится, того он никогда не обнаружит », и утверждал, что «все возмущение Черниговского полка было им одним сделано, без предварительного на то приготовления », а 25 января обратился к царю с предложением «употребить на пользу отечества дарованные мне небом способности… Какая бы задача ни была на меня возложена, по ревностному исполнению её ваше величество убедитесь в том, что на мое слово можно положиться » .

М. С. Лунин заявил, что назвать имена означало бы «обнаружить братье и друзей ». Долго отказывался от показаний на товарищей И. Д. Якушкин , отправленный в крепость с указанием «заковать в ножные и ручные железа; поступать с ним строго и не иначе содержать, как злодея », оценивая собственное поведение на следствии, написал, что его показания являлись результатом «ряда сделок с самим собою ».

Совершенно другой оказалась во время следствия позиция князя С. П. Трубецкого, избранного диктатором накануне восстания, но утром 14 декабря отказавшегося от участия в нём . Оправдываясь тем, что «во всяком подобном обществе, хотя бы оно первоначально было составлено из самых честнейших людей, непременно найдутся люди… порочные и худой нравственности », он полностью признал вину, покаялся и просил о помиловании, что помогло ему избежать участи, уготованной остальным руководителям движения.

Среди мотивов, определявших поведение и метания декабристов на следствии, Н. Я. Эйдельман называл :
- тяжесть сознания того, что в застенках оказались все их соратники и, соответственно, отсутствие уверенности в поддержке единомышленниками на воле;
- психологические проблемы из-за противостояния с людьми своего круга, родственниками и вчерашними сослуживцами и знакомыми;
- иллюзии дворянского воспитания, связанные с верой в справедливость царя;
- переживания от вынужденных признаний, моральные и физические страдания из-за инквизиторских методов следствия, направляемого лично императором;
- пессимистические настроения из-за отсутствия упорядоченного законом судопроизводства;
- молодость и отсутствие политического опыта.

Оценка суда и следствия декабристами

Следствию и суду посвятили отдельные страницы своих воспоминаний Н. В. Басаргин , А. П. Беляев, М. А. Бестужев, А. С. Гангеблов , Н. И. Лорер , А. Е. Розен, С. П. Трубецкой, П. И. Фаленберг , И. Д. Якушкин .

По завершении следствия всех арестованных только однажды вызвали в комиссию для подтверждения собственной подписью ранее сделанных показаний. При этом, попытки отказа от ранее сделанных показаний или изменения их в расчёт не принимались. Заключённые декабристы в казематах ожидали начала судебных слушаний и готовились к защите, но когда их без объявления о начале судебного заседания по разрядам начали приводить на оглашение приговоров, они только по обстановке догадались, что это и был суд, который позднее М. И. Пущин назвал «шемякиным ». А. Е. Розен писал, что многие члены Верховного уголовного суда «наводили на нас не только лорнеты, но и зрительные трубки. Может быть, это было из участия и сострадания: им хотелось хоть видеть один только раз и в последний раз тех осуждённых, которых они уже осудили, никогда не видев их и никогда не говорив с ними до осуждения » .

По мнению Н. В. Басаргина приговор «был так несообразен с нашей виновностью, представлял такое несправедливое к нам ожесточение, что как-то возвышал нас даже в собственных наших глазах ».

Общественное мнение

Отклики на следствие и приговор были во всех слоях общества. Консервативно настроенный и недолюбливавший реформатора М. С. Сперанского, одного из главных устроителей процесса, чиновник и мемуарист Ф. Ф. Вигель писал, что действиями императора Николая I «либерализм, столь нам несвойственный, обезоружен и придавлен; слова правосудие и порядок заменили сакраментальное дотоле слово свобода. Строгость его никто не смел, да и не хотел назвать жестокостью: ибо она обеспечивала, как личную безопасность каждого, так и вообще государственную безопасность. Везде были видны весёлые и довольные лица, печальными казались только родственники и приятели мятежников 14 декабря ». При этом автор воспоминаний отметил, что писать обо всём слышанном тогда «ещё не место » .

С учетом общественного положения осуждённых круг «родственников и приятелей » оказался широким. В своих мемуарах декабристы вспоминали о многочисленных случаях сочувствия, внимания и помощи со стороны людей из самых разных слоёв общества.

Опасавшийся общественного возмущения, Николай I велел сохранить в тайне время и место казни декабристов. Сообщения о ней были опубликованы задним числом. Потрясённый А. С. Пушкин , назвавший декабристов «умнейшими людьми России », написал «И я бы мог… » и нарисовал виселицу на полях рукописи. Резко отреагировал на приговор декабристам поэт князь П. А. Вяземский : «Для меня Россия теперь опоганена, окровавлена… Сколько жертв и какая железная рука пала на них » ..

По воле императора в «Донесении следственной комиссии» не было упоминания о том, что государственные преступники требовали освобождения крестьян. Но в доносах тайных агентов «о настроении умов » отмечалось распространение слухов об антикрепостнических целях заговорщиков. Сенатор, член Верховного уголовного суда П. Г. Дивов записал в дневник 5 (17 ) апреля г.: «Ходят слухи о возмущении крестьян; они… говорят, что покойный император дал свободу, а ныне царствующий император не хочет этого исполнить. Подобные слухи несомненно являются последствием заговора 14 декабря » .

Декабристы в своих замыслах не опирались на народ. Простые люди, хорошо знакомые с несправедливостью властей и сочувствующие всем ею наказанным, тем не менее, увидели даже в способе отправки в Сибирь декабристов, осуждённых на каторжные работы за попытку восстать «на утеснителей народа » , подтверждение узаконенных сословных привилегий. Образно их мнение выразил А. И. Герцен : «Наши-то сердечные пешочком ходят туда, а вот господ-то жандармы возят ».

Отклики зарубежной прессы

Официальное освещение процесса в российской прессе было призвано показать объективность следствия, справедливость суда и приговора и, что было важно для Николая I, «успокоить Европу », монархи которой заинтересованно относились к происходившим в России событиям.

Заочно приговорённый к смертной казни декабрист Н. И. Тургенев , с 1826 г. живший в эмиграции, писал, что отношение английской и французской прессы к участникам декабрьского восстания было, в общем и целом, довольно беспристрастным . Позднейшие исследования показали неоднородность интерпретации разными изданиями результатов следствия и суда.

Отчет следственной комиссии был достаточно полно опубликован в крупнейших газетах. Английская «Times» отмечала, что в Санкт-Петербурге прилагаются большие старания, «чтобы снова убедить мир в виновности лиц, участвовавших в заговоре » . 10 августа 1826 г., комментируя приговор, «Times» писала, что 36 обвиняемых были приговорены к смертной казни, но 31 из них смертная казнь была заменена, по милости государя, приговором, значительно более тяжким, чем смерть на эшафоте: пожизненной каторгой в рудниках и отмечала: «Императорское правительство, однако, жестоко ошибается, если думает, что чисто формальное следствие, произведенное комиссией из 8 членов - придворных и адъютантов императора, может пробудить к себе доверие в цивилизованных странах Европы, или даже в менее культурной России ».

Мнения и оценки событий французский изданий определялись их политической направленностью . Консервативные газеты «La Quotidienne» и «Journal des débats » полностью воспроизводили официальные сообщения из России и печатали в извлечениях огромный отчет следственной комиссии, который занимал от десяти до двенадцати страниц приложений в нескольких номерах. «Journal des débats» 22 августа, поддерживая наказание заговорщикам, вынесшим «приговор коронованным особам », писала, что цель этих «экзальтированных людей » - «республика между Сибирью и Крымом » - в их глазах «оправдывала средства и это обязывало их идти путём преступлений и безумств ». Пытаясь поддерживать европейские троны, которые могли пошатнуться из-за выступления декабристов, роялистские газеты насколько возможно преуменьшали значение происшедших в России событий и призывали восхищаться и твердостью, и мягкостью Николая, заявляя, что «сейчас все исполнено радости и спокойствия ». Более либеральный еженедельник «Le Constitutionnel » был более сдержан в одобрении и порицал процесс над декабристами, который проходил «без всякой защиты и при закрытых дверях », был отмечен «печатью тирании и беззакония ». В номере от 10 августа 1826 г. в еженедельнике была подчеркнута жестокость казни пяти декабристов.

Сразу же после восстания на Сенатской площади, в ночь на 15 декабря в Петербурга начались аресты. Декабристов возили на допрос непосредственно к самому Николаю I в Зимний дворец, из которого, по меткому выражению декабриста Захара Чернышева, в эти дни «устроили съезжую». Николай сам выступал в роли следователя и допрашивал арестованных (в комнатах Эрмитажа). После допросов «государственных преступников» отсылали в Петропавловскую крепость, в большинстве случаев с личными записочками царя, где указывалось, в каких условиях должен содержаться данный арестант. Декабрист Якушкин был, например, прислан со следующей царской запиской: «Присылаемого Якушкина заковать в ножные и ручные железа; поступать с ним строго и не иначе содержать, как злодея».

Следствие было сосредоточено не на идеологии декабристов, не на их политических требованиях, а на вопросе цареубийства.

Поведение декабристов на следствии было различно. Многие из них не проявили революционной стойкости, потеряли почву под ногами, каялись, плакали, выдавали товарищей. Но были случаи и личного геройства, отказа давать показания и выдавать заговорщиков. В числе стойких и державших себя с достоинством были Лунин, Якушкин, Андреевич 2-й, Петр Борисов, Усовский, Ю. Люблинский и другие. Пестель сначала отвечал на все вопросы полным отрицанием: «Не принадлежа к здесь упоминаемому обществу и ничего не знав о его существовании, тем еще менее могу сказать, к чему стремится истинная его цель и какие предполагало оно меры к достижению опой»,- отвечал он, например, на вопрос о це-

Замечательно одно место следственного дела Михаила Орлова. Даже под арестом, во время допросов," прорвалась у него внезапно мысль о том, что восстание могло бы победить при других обстоятельствах. На вопрос, почему он не выдал заговорщиков, хотя знал об их планах и даже в самое последнее время, Михаил Орлов ответил: «Теперь легко сказать: «Должно было донести», ибо все известно и преступление совершилось. Но тогда не позволительно ли мне было, по крайней мере, отложить на некоторое время донесение. Но, к нещастию их, обстоятельства созрели прежде их замыслов и вот отчего они пропали». Набранные курсивом слова Николай I дважды подчеркнул, а над словами «но к нещастию» поставил одиннадцать восклицательных знаков, причем справа, на полях около этого места поставил еще один, дополнительный - двенадцатый - восклицательный знак огромного размера .

Но вместе с тем многие следственные дела декабристов содержат многочисленные покаянные обращения к царю и членам комиссии, слезливые письма раскаявшихся «Преступников», клятвы заслужить прощение. Почему так много членов общества не проявили стойкости? Ответ представляется ясным. За заключенными в Петропавловской крепости участниками восстания 14 декабря не стояло революционного класса. За стенами тюрьмы они не чувствовали опоры, и многие упали духом. В тюрьме происходили и случаи самоубийства (так, разбил себе голову о стену тюремной камеры декабрист Булатов). Заковывание «в железа» было формой физической пытки (других форм, по-видимому, не применяли), но не менее тяжелы были и моральные пытки - запугивание, обнадеживание, влияние на семью, угрозы смертной казни и пр.

Царские власти были заинтересованы в широком оповещении дворянского общества о якобы «глубоком раскаянии» заключенных, признающих-де ошибочность выступления и восхваляющих милосердие царской власти. Между прочим, для этой цели широко распространялся через полицию и губернскую администрацию один документ, представлявший собой объединение трех писем - предсмертного письма Рылеева к жене, письма декабриста Оболенского к отцу и покаянного письма Якубовича, также к своему отцу. Все три письма распространялись правительством официальным путем: об этом ярко свидетельствует особое «дело» канцелярии петербургского гражданского губернатора, в котором эти покаянные письма аккуратно подшиты к официальным сообщениям о следствии и суде, выдержкам из сенатских ведомостей и пр.

Во время следствия очень быстро - при первых же допросах - прозвучало имя А. С. Пушкина. Открылось, какое огромное значение имели для декабристов его стихи. Немало вольнодумных стихов - Рылеева, Языкова и других известных и безвестных поэтов - нашлось при обыске и было записано при допросах. Открылись неизвестные армейские поэты (Жуков и др.), сочинявшие стихи в подражание Пушкину и Рылееву.

Николай 1 особенно боялся стихов; они могли легко распространиться, их могли списать или запомнить наизусть даже писцы Следственной комиссии. Поэтому во время следствия царь отдал приказ, который никогда не забудет история русской литературы: «Из дел вынуть и сжечь все возмутительные стихи». Приказ был выполнен, стихи были сожжены; среди них, вероятно, было много произведений, так и оставшихся нам не известными, немало и пушкинских стихов. Случайно уцелела запись лишь одного пушкинского стихотворения «Кинжал». Его записал на память по требованию следствия декабрист Громнитский (член Общества соединенных славян). Бестужев-Рюмин, показал он, «в разговорах своих выхвалял сочинения Александра Пушкина и прочитал наизусть одно... не менее вольнодумное. Вот оно...» Далее следовал записанный наизусть текст пушкинского «Кинжала». Его

не удалось «вынуть и сжечь» согласно царскому приказу: он расположился на двух смежных страницах показаний, обороты которых были заняты важными текстами допроса, не подлежавшими уничтожению. Тогда военный министр Татищев, председатель Следственной комиссии, все же нашел выход из положения: он густо зачеркнул текст пушкинских стихов, в начале и конце поставив «скрепу» следующего содержания: «С высочайшего соизволения вымарал военный министр Татищев» .

«В теперешних обстоятельствах нет никакой возможности ничего сделать в твою пользу,- писал Жуковский поэту, томившемуся в ссылке в Михайловском.- Ты ни в чем не замешан, это правда. Но в бумагах каждого из действовавших находятся стихи твои. Это худой способ подружиться с правительством» .

Никакого суда над декабристами в сущности не было. Пародия на суд происходила при закрытых дверях, в глубокой тайне. Вызываемым декабристам спешно предлагали засвидетельствовать их подписи под показаниями на следствии, после чего читали заранее заготовленный приговор и вызывали следующий «разряд». «Разве нас судили? - спрашивали потом декабристы. - А мы и не знали, что это был суд...»

Пятеро декабристов были поставлены «вне разрядов» и приговорены к четвертованию. Но Николай заменил четвертование повешением.

Выписка из протокола Верховного уголовного суда от 11 июля 1826 г. гласила: «Сообразуясь с высокомонаршим милосердием, в сем деле явленным... Верховный Уголовный суд по высочайше предоставленной ему власти приговорил: вместо мучительной смертной казни четвертованием, Павлу Пестелю, Кондратию Рылееву, Сергею Муравьеву-Апостолу, Михаиле Бестужеву-Рюмину и Петру Каховскому приговором суда определенной, сих преступников, за их тяжкие злодеяния, повесить» .

В ночь на 13 июля на кронверке Петропавловской крепости при свете костров устроили виселицу и рано утром вывели заключенных декабристов из крепости для совершения казни. На груди у приговоренных к повешению

висели доски с надписью: «Цареубийца». Руки и ноги были у них закованы в тяжелые кандалы. Пестель был так изнурен, что не мог переступить высокого порога калитки, - стража вынуждена была приподнять его и перенести через порог.

Утро было мрачное и туманное. В некотором отдалении от места казни собралась толпа народа.

Начальник кронверка позже рассказывал: «Когда отняты были скамьи из-под ног, веревки оборвались и трое преступников... рухнули в яму, прошибив тяжестью своих тел и оков настланные над ней доски. Запасных веревок не было, их спешили достать в ближайших лавках, но было раннее утро, все было заперто, почему исполнение казни промедлилось. Однако операция была повторена и на этот раз совершилась удачно». К этому страшному рассказу можно добавить цинически лаконичное «всеподданнейшее донесение» санкт-петербургского генерал-губернатора Голенищева-Кутузова, где указаны имена сорвавшихся с виселицы: «Экзекуция кончилась с должной тишиной и порядком, как со стороны бывших в строю войск, так и со стороны зрителей, которых было немного. По неопытности наших палачей и неумению устраивать виселицы при первом разе трое, а именно: Рылеев, Каховский и Муравьев - сорвались, но вскоре были опять повешены и получили заслуженную смерть. О чем вашему величеству всеподданнейше доношу» .

Всех прочих заключенных декабристов вывели во двор крепости и разместили в два каре: в одно - принадлежавших к гвардейским полкам, в другое - прочих. Все приговоры сопровождались разжалованием, лишением чинов и дворянства: над осужденными ломали шпаги, срывали с них эполеты и мундиры и бросали в огонь пылающих костров.

Моряков-декабристов отвезли в Кронштадт и в то утро исполнили над ними приговор разжалования на флагманском корабле адмирала Кроуна. Мундиры и эполеты были с них сорваны и брошены в воду. «Можно сказать, что первое проявление либерализма старались истреблять всеми четырьмя стихиями - огнем, водою, воздухом и землею»,-пишет в своих воспоминаниях декабрист В. И. Штейнгель.

Свыше 120 человек декабристов было сослано на разные сроки в Сибирь, на каторгу или поселение. Разжалованные в рядовые были сосланы на Кавказ. Были декабристы, побывавшие и в Сибири, и на Кавказе (Лорер, Одоевский и др.): по отбытии известного срока наказания в Сибири они в качестве «милости» были определены рядовыми в Кавказскую армию, где производились военные действия. Их посылали под пули.

К числу казненных надо прибавить насмерть запоротых солдат-декабристов, иные из которых были прогнаны сквозь строй 12 раз, т. е. получили 12 тысяч шпицрутенов. В числе этих солдат были рядовые Саратовского пехотного полка (из бывших семеновцев) Федор Николаевич Анойченко и Федор Николаев, солдаты Черниговского полка Алимпий Борисов и Прокопий Никитин, фельдфебель Черниговского полка Михей Шутов и другие.

Часть солдат-декабристов была прогнана сквозь строй меньшее количество раз, менее активные были лишены знаков отличия и сосланы на Кавказ; туда же был отправлен и весь штрафной Черниговский полк. Существовало мнение, что на каторгу в Сибирь солдаты - участники восстания не ссылались, но не так давно в сибирских архивах были отысканы документы, показывающие, что некоторые солдаты были сосланы в Сибирь, причем начальство принимало все меры, чтобы они не столкнулись там с сосланными декабристами.

Примечания:

Восстание декабристов, т. 4, с. 47.

Восстание декабристов. М.; Л., 1927, т. 3, с. 115, 121.

ЦГАОР СССР, ф, 48, д. 83, л. 24 об. (дело Михаила Орлова).

Государственный исторический архив Ленинградской области, д 45 А, on. 253, «Книга. Происшествие 14 декабря 1825 г.».

ЦГАОР СССР, ф. 48, д. 447, л. 19 и след. (дело И. И. Иванова).

Письмо от 12 апреля 1826 г.-В кн.: Пушкин А. С. Сочинения. Переписка / Под ред. и с примеч. В. И. Саитова. СПб.) 1906, т. I.

Декабристы / Изд. В, М, Саблина, М., 1906, с. 107.

Былое, 1906, № 3, с, 232. 134