«Победители. Сборник статей и воспоминаний». Тула, «Аквариус», 2016, 436 стр., илл.
«Как ни пытался враг… взять Тулу и этим открыть себе дорогу к столице, успеха он не добился. Город стоял как неприступная крепость! В разгроме немецких войск под Москвой Туле и ее жителям принадлежит выдающаяся роль», – пишет в мемуарах Георгий Жуков. Но мало кому известно, что «выдающуюся роль» сыграли прежде всего сотрудники госбезопасности Управления НКВД по Тульской области, рабочие-ополченцы и бойцы 69-й бригады войск НКВД, охранявшие оборонные предприятия.
Аббревиатура НКВД, с хрущевских времен подвергшаяся остракизму, и в наши дни вызывает крайнюю неприязнь у либералов всех мастей. Но именно чекисты и бойцы внутренних войск вместе с тульскими рабочими встали на пути танковых клиньев.
Под одной обложкой, пожалуй, впервые собраны документы, исторические статьи и воспоминания ветеранов, дающие широкому кругу читателей возможность узнать, кто и как спасал город от гитлеровской оккупации в первые, самые тяжелые дни его обороны. Тульские чекисты формировали истребительные отряды и батальоны, создавали разведывательно-диверсионные группы, организовывали партизанское движение на территории области. А когда гитлеровцы 30 октября 1941-го попытались захватить город прямым танковым ударом, то напоролись на жесткую оборону немногочисленных частей и подразделений под командованием полковника Александра Мельникова – военного коменданта города и командира 69-й бригады войск НКВД.
Превосходящего по силе врага остановили бойцы Тульского рабочего полка под командованием капитана госбезопасности Анатолия Горшкова, 156-го стрелкового полка НКВД и Сводного отряда милиции. Это они бесстрашно бросались под вражеские танки с гранатами и бутылками с горючей смесью. Их поддерживали огнем прямой наводкой всего несколько расчетов 732-го зенитно-артиллерийского полка.
Защитники города выстояли. 2 ноября «Красная звезда» писала: «В двенадцатом часу ночи передовые посты т. Мельникова услышали гул моторов… На бугор вышло 48 немецких танков… Мельников дал сигнал артиллеристам… На поле боя осталось большое количество сгоревших танков, убитых солдат и офицеров. Гитлеровская атака захлебнулась. Еще несколько дней воины-чекисты и ополченцы стойко сдерживали бешеные танковые броски Гудериана и полка СС «Великая Германия», пока не подоспели части Красной армии».
Стоит отметить, что руководителем книжного проекта «Победители» стал бывший начальник Управления ФСБ России по Тульской области генерал-майор в отставке Владимир Лебедев, много лет посвятивший сбору и обобщению малоизвестных материалов, фактов и воспоминаний, убедительно свидетельствующих о беспримерной стойкости туляков.
Символично, что презентация издания прошла в Тульском музее оружия. Губернатор области Герой России Алексей Дюмин исчерпывающе охарактеризовал сборник во вступительной статье: «Эта книга – знак глубокого уважения и преклонения перед подвигом земляков».
#Тула #НКВД #Тульский рабочий полк #Александр Мельников #Анатолий Горшков #Владимир Лебедев #Алексей Дюмин
Ровно 70 лет назад, 30 апреля 1945 года первым в Рейхстаг ворвался стрелковый батальон капитана Степана Неустроева, и над поверженным Берлином взвился красный победный флаг. Этот факт изветстен всем...
Рассказывает военный историк, полковник в отставке Николай Сысоев, член Союза писателей России.
Этот факт известен всем. Но мало кто знает, что «комбат Победы» после войны более десяти лет отдал службе в органах и войсках МВД СССР, дослужился до подполковника…
Автору этих строк, пожалуй, одному из немногих исследователей, довелось держать в руках подлинное личное дело легендарного комбата, хранившееся в одном из закрытых архивов. Из него стали известны все подробности того, где служил и какие должности занимал в послевоенные годы бывший фронтовик.
Сам же Степан Андреевич Неустроев о том непростом для него периоде жизни в своих воспоминаниях по разным причинам написал очень коротко – «служил в войсках (внутренних. – Н.С. ) до июня 1962 года». А в разномастных публикациях о комбате, гуляющих в интернет-пространстве, одни авторские версии: «после войны продолжал службу в органах МВД на Урале», «охранял атомный завод», и даже такое – «в мирное время служил в Магадане»!? А как же было на самом деле?
«…Капитан Неустроев при взятии Рейхстага действовал исключительно храбро, решительно, проявил воинскую доблесть и геройство. Его батальон первым ворвался в здание, закрепился в нём и в течение суток удерживал его.., умелым маневром с небольшой группой бойцов… заставил немцев уйти в подвалы. Под руководством капитана Неустроева был водружён над Рейхстагом красный флаг…», – это строки из подлинного наградного листа Степана Неустроева о представлении его к званию Героя Советского Союза от 6 мая 1945 года. Но Золотую Звезду комбат получит только спустя год – 8 мая 1946-го. Причина задержки весьма прозаическая – сначала высокого звания удостоили его непосредственных командиров…
Невероятно, но в конце войны «батяне»-комбату шёл всего лишь двадцать третий год. Однако выглядел он браво, несмотря на то, что был невысок ростом, рябоват, и, в общем-то, никак не подходил под стандарты былинного красавца-богатыря. Однако жилист, крепок. И не только телом, но и духом. Правда, имел слишком ершистый, прямолинейный характер, нередко правду-матку резал, невзирая на чины и звания, что начальству не всегда нравилось, а самому правдолюбу изрядно портило жизнь.
…В июне 1941-го девятнадцатилетнего Степана, токаря треста «Березовзолото», вызвали в военкомат и направили в Черкасское военное пехотное училище, только что передислоцированное в Свердловск. Курс обучения – ускоренный. Через полгода Неустроев – лейтенант и командир взвода пешей разведки стрелкового полка под Москвой. И сходу – в пекло. Вот как необстрелянный офицер запомнил свою первую атаку: «Я из этого боя помню одно: бежал вперёд почти в сплошном дыму разрывов. Резко пахло пороховой гарью. Справа и слева от меня падали люди... В том первом бою я мало что понял….».
Не заставило себя ждать и первое ранение – зазубренный осколок перебил два ребра и застрял в печени. Оказалось, на всю оставшуюся жизнь. При выписке из госпиталя ошарашили: «К строевой годен. Но для разведки не подходит».
В 1944-м Неустроев в погонах капитана оказался в 756-м стрелковом полку той самой 150-й Идрицкой дивизии, чей номер будет запечатлен на Знамени Победы. В её составе дошёл до Берлина. К тому времени грудь лихого комбата, как говаривали фронтовики, украшал целый иконостас – шесть боевых наград: ордена – Александра Невского, Красной Звезды, Отечественной войны I и II степеней и две медали – «За отвагу» и «За взятие Варшавы». Что касается боевых ранений, то их у бесстрашного офицера было пять, лишь на одну меньше чем наград…
30 апреля 1945-го солдаты батальона капитана Неустроева, ворвавшиеся в Рейхстаг, водрузили красное победное полотнище на фронтоне (заметим, не на куполе), накрепко привязав древко ремнями к одной из скульптурных композиций. После этого Неустроев, получивший звание майора и медали «За взятие Берлина» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», продолжил службу в Группе Советских оккупационных войск в Германии (ГСОВГ).
Первый командующий ГСОВГ маршал Георгий Жуков, назначенный принимать Парад Победы на Красной Площади, вышел с инициативой доставить из Берлина штурмовой флаг, ставший Знаменем Победы, в Москву. На красном полотнище со звездой, серпом и молотом дополнительно сделали сокращенную надпись: «150 стр. ордена Кутузова II ст. Идрицк. див. 79 С.К. 3 У.А. 1 Б.Ф.». Сопровождали стяг на специально выделенном самолёте Степан Неустроев и ещё четыре участника штурма Рейхстага.
Открывать грандиозный парад на Красной площади планировалось прохождением расчёта со Знаменем Победы. Но знаменосец Неустроев и его ассистенты, на полях сражений так и не научившиеся красиво печатать шаг, на репетиции не впечатлили Жукова, и он решил Знамя на Красную Площадь не выносить. «Как в атаку идти, так Неустроев первый, а вот на парад – не гожусь», – с грустной иронией вспоминал позже капитан мысль, мелькнувшую тогда в его голове.
В середине 1946-го майор Неустроев, по-прежнему комбат, собрался поступать в Военную академию имени М.В. Фрунзе. Но медкомиссия «забраковала» его по состоянию здоровья, причина – пять ранений. Тогда Степан в сердцах пишет рапорт на увольнение и едет домой на Урал.
После короткого отдыха решил искать работу. Но единственная специальность токаря основательно подзабыта. А тут бывшие фронтовики, устроившиеся на службу в лагеря для немецких военнопленных, разбросанные по Уралу, зовут к себе: мол, и выслуга идёт, и паёк, да и оклады по тем временам неплохие. Неустроев, скрепя сердце (очень уж не хотелось лицезреть опять «этих фрицев») соглашается и считает это продолжением борьбы с фашизмом.
В его послужном списке появляются новые, непривычные для боевого офицера, наименования должностей и мест службы: начальник лаготделения Управления лагеря для военнопленных № 200 (Алапаевск) и начальник отделения КЭО лагеря для военнопленных № 531 (управление в Свердловске).
Немецкие военнопленные возводят цеха новых заводов, жилые дома для рабочих, прокладывают дороги и коммуникации. Глядя на этих жалких в поношенном обмундировании вояк, Неустроев вспоминал, каким потом и кровью приходилось ему со своим батальоном брать каждый рубеж противника, каждый гитлеровский укрепрайон, а сколько при этом он потерял боевых товарищей. Не говоря уж о Рейхстаге, который с безысходностью загнанного зверя отчаянно обороняли отборные эсэсовские подразделения.
К концу 1949-го, в связи с массовой репатриацией военнопленных в Германию, лагеря один за другим упразднили. Неустроева перевели на службу в систему исправительно-трудовых учреждений. Работать в «зонах», где сидят свои, для боевого офицера морально было гораздо сложнее, чем с немцами. Там, за «колючкой», были хоть и пленные, но всё ж таки враги, а здесь – как-никак наши…
А вот и правда о «службе в Магадане», откуда Неустроев, якобы «не сумевший вписаться в систему охранно-карательных органов», был откомандирован по собственному заявлению. На самом деле это было лишь длительной командировкой в Берлаг – Береговой лагерь, подчиненный «Дальстрою». Особый лагерь № 5, таково его наименование, создали в феврале 1948-го на Колыме, а управление разместили в бухте Нагаево. Отсюда и наименование – Береговой. Предназначение – содержание особо опасных военных и государственных преступников, осуждённых за реальный шпионаж, терроризм, организацию и проведение диверсий, и так далее.
Осенью 1948-го из лагерей Урала в Берлаг было решено отправить ярых украинских националистов-бандеровцев. В состав группы сопровождения этапа включили и майора Неустроева в качестве старшего оперуполномоченного. Командировка растянулась на четыре месяца…
1953 год… Смерть Сталина… Система ИТУ первой почувствовала намечавшиеся в стране перемены – пересмотры дел осуждённых и освобождения по амнистии. В мае того же года Неустроев во второй раз снимает погоны, его увольняют по сокращению штатов.
Он вновь без работы, а до пенсии ещё далеко. На сей раз, плюнув на всё, уехал в Свердловск, пошёл на местный машиностроительный завод Минхипрома и устроился простым слесарем. Подавляющее большинство напарников, такие же, как и он, фронтовики. Освоился быстро, получил пятый разряд. В 1957-м их цех досрочно выполнил план. Степана Андреевича и ещё несколько передовиков премировали бесплатными путёвками в санаторий, в Ялту. На обратном пути остановился в Москве. Навестил старых фронтовых друзей, с которыми не виделся почти двенадцать лет. И тут судьба сделала ещё один крутой вираж.
Кто-то из друзей-фронтовиков позвонил бывшему командиру 79-го стрелкового корпуса (в состав которого входила 150-я дивизия) С.Н. Перевёрткину и сообщил, что у них гостит однополчанин Неустроев, тот самый, что брал Рейхстаг. Перевёрткин, к тому времени генерал-полковник и первый заместитель «гражданского» министра внутренних дел СССР Н.П. Дудорова, тут же выслал машину с приказом немедленно доставить к нему Героя. Встреча закончилась тем, что генерал уговорил вернуться на военную службу, но правда, во внутренние войска. «Из Москвы, – вспоминал Степан Андреевич, – я приехал в Свердловск уже военным».
Части внутренних войск, в которых продолжил военную карьеру Неустроев, охраняли важные оборонные предприятия, на которых, как говаривали тогда, ковался «ракетно-ядерный щит» Родины. Служба чрезвычайно ответственная и, чего греха таить, довольно опасная для жизни и здоровья. Случись какая-либо нештатная ситуация, не приведи Господи, многим бы не поздоровилось. Поэтому на первом плане – самая высокая бдительность, строжайшая секретность, жесточайший пропускной режим, что и требовал от воинов дежурный комендант охраняемого объекта с Золотой звездой Героя. Слушались его и солдаты, и офицеры, как Бога, – беспрекословно: ведь он брал Рейхстаг! И этим всё сказано…
В 1959-м Неустроев получает звание подполковника и назначается заместителем командира 31-го отряда внутренней охраны (по военному, стало быть, замкомандира полка) в закрытом городке, под кодовым наименованием – «Свердловск-45».
В марте 1962-го Степан Андреевич в третий раз снимает погоны, – на сей раз увольняется в отставку по болезни с правом ношения военной формы одежды. Неустроев садится за собственные мемуары, в которых намеревается рассказать всю правду, пусть шершавую и горькую, о том, как брали Берлин. Степан Андреевич перебирается на жительство в Краснодар. И здесь же в местном книжном издательстве в 1974-м выходит небольшим тиражом его книжка «Путь к Рейхстагу». В ней – всё так, как было, как сама жизнь комбата Неустроева, прожитая, честно, сложно, полная чёрных и светлых дней, лихих испытаний, добытых дорогой ценой побед, горьких разочарований и безвозвратных потерь.
В 1995-м, к 50-летию Великой Победы, ему, как участнику войны и Герою Советского Союза, присвоили воинское звание «полковник запаса». А в феврале 1998-го Степана Андреевича пригласили в Севастополь моряки-черноморцы на празднование 23 февраля. Ветераны неофициально тогда отмечали 80-летие несуществующей Советской Армии и Военно-Морского флота. Хоть и болел, хоть и плохо себя чувствовал, но не таков фронтовик Неустроев, чтобы отсиживаться в этот праздник дома.
Однако поездка оказалась роковой. 26 февраля 1998 года сердце Героя не выдержало, и легендарный «комбат Победы» скоропостижно скончался… Похоронили ветерана на городском кладбище «Кальфа», на окраине Севастополя.
И по сей день на могилу этого легендарного человека приходят благодарные потомки с алыми гвоздиками. Кто-то молча постоит и задумается. А кто-то украдкой смахнёт набежавшую слезу. Вечная Вам память, товарищ комбат! Комбат Победы!
«Как ни пытался враг… взять Тулу и этим открыть себе дорогу к столице, успеха он не добился. В разгроме немецких войск под Москвой Туле и ее жителям принадлежит выдающаяся роль», – пишет в мемуарах Георгий Жуков. Но мало кому известно, что «выдающуюся роль» сыграли прежде всего сотрудники госбезопасности Управления НКВД по Тульской области, рабочие-ополченцы и бойцы 69-й бригады войск НКВД, охранявшие оборонные предприятия.
Аббревиатура НКВД, с хрущевских времен подвергшаяся остракизму, и в наши дни вызывает крайнюю неприязнь у либералов всех мастей. Но именно чекисты и бойцы внутренних войск вместе с тульскими рабочими встали на пути танковых клиньев.
Под одной обложкой, пожалуй, впервые собраны документы, исторические статьи и воспоминания ветеранов, дающие широкому кругу читателей возможность узнать, кто и как спасал город от гитлеровской оккупации в первые, самые тяжелые дни его обороны. Тульские чекисты формировали истребительные отряды и батальоны, создавали разведывательно-диверсионные группы, организовывали партизанское движение на территории области. А когда гитлеровцы 30 октября 1941-го попытались захватить город прямым танковым ударом, то напоролись на жесткую оборону немногочисленных частей и подразделений под командованием полковника Александра Мельникова – военного коменданта города и командира 69-й бригады войск НКВД.
Превосходящего по силе врага остановили бойцы Тульского рабочего полка под командованием капитана госбезопасности Анатолия Горшкова, 156-го стрелкового полка НКВД и Сводного отряда милиции. Это они бесстрашно бросались под вражеские танки с гранатами и бутылками с горючей смесью. Их поддерживали огнем прямой наводкой всего несколько расчетов 732-го зенитно-артиллерийского полка.
Защитники города выстояли. 2 ноября «Красная звезда» писала: «В двенадцатом часу ночи передовые посты т. Мельникова услышали гул моторов… На бугор вышло 48 немецких танков… Мельников дал сигнал артиллеристам… На поле боя осталось большое количество сгоревших танков, убитых солдат и офицеров. Гитлеровская атака захлебнулась. Еще несколько дней воины-чекисты и ополченцы стойко сдерживали бешеные танковые броски Гудериана и полка СС «Великая Германия», пока не подоспели части Красной армии».
Стоит отметить, что руководителем книжного проекта «Победители» стал бывший начальник Управления ФСБ России по Тульской области генерал-майор в отставке Владимир Лебедев, много лет посвятивший сбору и обобщению малоизвестных материалов, фактов и воспоминаний, убедительно свидетельствующих о беспримерной стойкости туляков.
Символично, что презентация издания прошла в Тульском музее оружия. Губернатор области Герой России Алексей Дюмин исчерпывающе охарактеризовал сборник во вступительной статье: «Эта книга – знак глубокого уважения и преклонения перед подвигом земляков».
«Победители. Сборник статей и воспоминаний». Тула, «Аквариус», 2016, 436 стр., илл.
Николай Сысоев,
полковник в отставке
«В двенадцатом часу ночи передовые посты Мельникова услышали гул моторов. На бугор вышло 48 немецких танков. Шли они медленно, с ярко горящими фарами… Командир Мельников решил на психическую атаку танков ответить психической обороной. Началось состязание нервов… Мельников дал сигнал артиллеристам… Поле осветилось вспышками орудийных залпов. Уцелевшие фашистские машины поспешили в укрытия. На поле боя осталось большое количество сгоревших танков, убитых солдат и офицеров».
Полковник Мельников — опытный командир-чекист, начинавший военную службу еще на фронтах Первой мировой, — срочно прибыл в Тулу и 2 июля вступил в должность комбрига.
В состав 69-й бригады войск НКВД вошли один полк и три отдельных батальона, которые обеспечивали охрану оборонных предприятий в Тульской и Тамбовской областях и для открытых боевых действий не предназначались. Кроме того, с октября 1941 года по 31 января 1942 года в оперативное подчинение бригады входил 115-й полк войск НКВД по охране железных дорог (Тула, охрана Московско-Курской железной дороги и линии правительственной ВЧ-связи).
Поручик Александр Мельников. 1916 г.
Из послужного списка поручика А. К. Мельникова:
«Участвовал в австро-германской войне с мая 1915 г. по август 1917 г. Награжден пятью орденами: Св. Анны 4-й, 3-й и 2-й ст. и Св. Станислава 3-й и 2-й ст.».
Сын питерского конторщика, бывшего военного писаря-сверхсрочника, Александр Мельников сразу же после объявления войны с «германским супостатом» добровольно записался на военную службу. Затем в феврале 1915-го добился направления в Школу по ускоренной подготовке прапорщиков при Петергофском военном училище.
Уже в июле того же года Мельников в погонах прапорщика прибыл в 185-й Башкадыкларский пехотный полк на должность младшего офицера. Старейший полк сражался с кайзеровцами в районе рек Вислы и Варны, затем участвовал в наступлении на Львов. Молодой офицер в боях отличался храбростью, мужеством и бесстрашием. Через два месяца он — командир роты, а концу 1916-го — командир батальона и производится в чин поручика.
В середине 1917-го поручика Мельникова отправляют «на смену кадров» в запасной полк, а в начале 1918-го — демобилизуют «по расформировании старой армии»…
Поручик Мельников (в центре) в окопах Первой мировой.
«В боевом 18-м» Мельникову вновь довелось сразиться с германскими интервентами. На сей раз под Питером. Бывший офицер спарывает золотые погоны, добровольно вступает в Красную Армию и идет сражаться за новые идеалы и ценности. Защищая на дальних подступах город своего детства и юности, названный теперь «колыбелью революции», краском Мельников, как и прежде, храбро дерется с интервентами в районе Луги и Пскова.
В 1919-м Мельников — командир 2-го батальона 471-го пограничного полка, штаб находился в районе Рославля.
Однажды вражеский отряд под покровом ночи неожиданно ворвался в деревню, в которой находились штаб полка и батальон под командованием Мельникова. Завязался отчаянный, кровопролитный бой…
Из наградных документов комбата Мельникова:
«Командир 2-го батальона Мельников… во время ночного нападения прорвавшегося в тыл расположения наших войск противника, будучи схвачен неприятелем, не растерялся, вырвался из вражеских рук и с остатками своего батальона (около 40 штыков)… ударил во фланг и отбросил противника».
Самоотверженный поступок Мельникова был оценен по-революционному высоко и отмечен по достоинству. Приказом командующего 15-й армией от 5 мая 1920 года его наградили высшим знаком отличия Советской Республики — орденом Красного Знамени.
После окончания гражданской войны Мельников продолжил службу в войсках ОГПУ-НКВД. Его фронтовой опыт оказался востребованным и в мирное время — в начале 20-х годов началось социалистическое строительство, которое пришлось охранять от преступных посягательств недругов новой власти, не гнушавшихся ни терактами, ни диверсиями на предприятиях «социндустрии».
После окончания Высшей пограничной школы войск ОГПУ он командовал рядом полков войск НКВД по охране железных дорог на Украине. За отличия в службе отмечен наградами: в ознаменование 10-летия ВЧК-ОГПУ — именным браунингом с надписью «За беспощадную борьбу с контрреволюцией», золотыми часами — в честь 10-летия РККА и одной из значимых в те времена наград — медалью «ХХ лет РККА».
Каким-то чудом его обошли стороной «чист-ки» бывших царских офицеров и массовые репрессии комсостава 30−40-х годов. Осенью 1938-го ему было присвоено воинское звание «полковник».
Начало Великой Отечественной войны застало полковника Мельникова в Кишиневе, где он возглавлял Курсы по переподготовке младшего нач-состава войск НКВД по охране железнодорожных сооружений и принимал участие в приграничных боях. А в конце июня Мельников получает назначение в Тулу.
Из исторического формуляра 69-й бригады войск НКВД по охране особо важных предприятий промышленности:
«С включением бригады в состав действующей армии с 16 октября 1941 г. по 1 января 1942 г. частями бригады выполнялись следующие задачи: непосредственная оборона гг. Тулы, Алексина, Сталиногорска, где приняли активное участие в боевых действиях с противником; охрана и оборона промышленных объектов; охрана тыла 10-й, 26-й, 49-й, и 50-й армий…».
Еще 3 октября 1941-го Мельников получил решение военного совета 50-й армии о создании Тульского боевого участка, в котором подчеркивалось, что «бригада войск НКВД, рабочий полк и отряд милиции составляют второй эшелон ТБУ». Но случилось так, что именно эти формирования фактически приняли на себя основной удар врага, т.к. только небольшая часть войск 50-й армии успела отойти в район Тульской области.
1941 год, Тульская область.
Предоставим слово военной хронике тревожной осени 41-го:
«14 октября издается приказ штаба обороны Тулы о создании оборонительных районов, одним из пунктов которого предписывалось «начальнику местных войск НКВД полковнику Мельникову иметь заградительные посты на выходах из города… оградив особенно оборонительные районы».
23 октября Тульский городской комитет обороны постановляет: «руководство оборонными работами вокруг города возложить на т. Мельникова». В тот же день последовало еще одно решение — «поручить Мельникову усилить уличное патрулирование и установить строжайшую проверку документов».
Спустя два дня, 25 октября, следует новое постановление — «охрану революционного порядка в городе и пригородах возложить на члена комитета обороны коменданта города т. Мельникова…».
А с утра 30 октября начались ожесточенные бои за Тулу. Комендант города полковник Мельников за несколько дней сумел организовать возведение оборонительных сооружений и выставить заслоны на самых танкоопасных направлениях.
О том, в какой сложной и напряженной обстановке приходилось Мельникову организовывать оборону Тулы и руководить действиями подчиненных и приданных частей и подразделений, свидетельствует один любопытный документ — сообщение по ВЧ из штаба обороны города в Главное управление войск
НКВД СССР по охране особо важных предприятий промышленности:
«Полковник Мельников просит подкрепления… За 17 истекших дней противник несет огромные потери на рубежах обороны, не продвигаясь ни на метр вперед. Мобилизовано на оборону города все население…
В кабинет Мельникова попал снаряд, но его в это время в кабинете не было».
Вражеский снаряд не мог застать военного коменданта в штабе, т.к. он сутками не покидал боевых позиций и лично руководил обороной города. Благодаря стойкости и мужеству воинов-чекистов, добровольцев рабочих отрядов и бойцов приданных подразделений РККА враг был остановлен и в город не допущен. Время, выигранное жест-кими и решительными действиями мужественных защитников, дало возможность войскам 50-й армии подтянуть резервы и занять круговую оборону вокруг Тулы, а затем и отбросить гитлеровцев на запад.
За мужество и героизм, проявленные бойцами и командирами 69-й бригады войск НКВД, более пятидесяти человек были награждены орденами и медалями. Полковника Мельникова Указом Президиума Верховного Совета СССР от 12 апреля 1942 года за умелую организацию героической обороны города удостоили ордена Красного Знамени.
Особый акцент в его наградном листе делался на следующем:
«В первые дни обороны, 29 октября — 2 ноября, когда танки противника почти непрерывно атаковали… и для захвата города были брошены группа Гудериана и части СС — полк «Великая Германия», город обороняли только части полковника Мельникова… 69-я бригада войск
НКВД под командованием полковника Мельникова своими боевыми делами заслужила славу геройской защитницы Тулы, под стенами которой начался разгром врага».
В апреле 1943 года 156-й полк войск НКВД, как наиболее отличившийся в сражении за город русских оружейников, наградили орденом Красного Знамени с присвоением почетного наименования «Тульский». Боевое знамя части, как одна из самых ценных реликвий, ныне хранится в Тульском государственном музее оружия.
В конце декабря 1941-го Мельникова, неожиданно для него, назначают в глубокий тыл — в Куйбышев. Это теперь известно, что из Москвы в город на Волге должно было эвакуироваться все партийное и советское руководство страны во главе со Сталиным. А тогда это являлось огромной государственной тайной. Для охраны железнодорожной магистрали Москва-Куйбышев срочно формировалась 33-я дивизия войск НКВД, командование которой доверили полковнику Мельникову.
Части особого соединения срочно брали под неусыпную охрану все важные железнодорожные сооружения от Москвы до Куйбышева — мосты, депо, водокачки, круги для разворота паровозов, а также важные объекты областного центра. Караулы и войсковые наряды постоянно сопровождали пассажирские и грузовые составы. Перед воинами-чекистами ставилась жесткая задача не только не допустить несанкционированного проникновения посторонних лиц на охраняемые объекты, но, образно говоря, чтобы даже мышь не могла проскочить в город незамеченной.
В марте 1943 года комдиву Мельникову присваивают звание генерал-майора, а окончание войны для него ознаменовывается еще тремя орденами — Ленина, Красного Знамени (третьим по счету) и Отечественной войны 1-й степени, а также медалями — «За оборону Москвы» и «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941−1945 гг.»
Участник трех войн генерал-майор А. К. Мельников умер в 1968 году от тяжелой болезни — следствие боевых ранений и нелегких лет военной службы Отечеству…
В июле 1937 года командир Отдельной мотострелковой дивизии особого назначения имени Ф. Дзержинского войск НКВД комбриг П. Торощин получил «сверху» конфиденциальное указание: с соблюдением строжайшей секретности подготовить танковое подразделение для участия в «длительных учениях в условиях горного лагеря». Место и время проведения «маневров» не оглашалось. Даже в Главном управлении пограничных и внутренних войск НКВД об истинной задаче танкистов-дзержинцев знали немногие.
Для укомплектования особого подразделения отобрали лучших командиров и красноармейцев, не только отличников боевой и политической подготовки, умелых специалистов своего дела, но, как подчеркивалось в распоряжении, «преданных делу Ленина-Сталина», то есть политически благонадежных во всех отношениях.
Формирование отдельной сводной танковой роты проходило в сжатые сроки. Ее боевой состав, даже по нынешним меркам, оказался довольно внушительным: три взвода по пять легких скоростных танков БТ-7А плюс танк этой же серии для командира роты, а также взвод разведки - это еще пять плавающих танков Т-38. Всего 21 танк - весьма мощный бронированный кулак, способный нанести сокрушительный удар не только по условному, но и фактически по настоящему противнику.
Кроме того, в состав роты были включены передвижная ремонтная мастерская, автомобильная радиостанция с экипажем и саперный взвод. Ко всему прочему танкистам придавалось необходимое количество грузового автотранспорта - для перевозки личного состава, имущества, продуктов питания, горюче-смазочных материалов и боезапаса.
1 сентября 1937-го года танковая рота погрузилась в железнодорожный эшелон на станции Реутово и с соблюдением повышенной конспирации убыла, что называется, «в неизвестном направлении». В одном из приказов по поводу скрупулезного сохранения конфиденциальности особо подчеркивалось, что «погрузка частей, перевозка по железной дороге должны производиться с соблюдением строжайшей секретности», а личный состав предупреждался о том, что в письмах на родину они не должны указывать «действия своих частей и подразделений, а также наименования местных населенных пунктов...».
Спустя несколько дней железнодорожный эшелон оказался в Киргизии на станции Кант. Танкистам сообщили, что они поступают в распоряжение полковника Н. Норейко, который возглавлял одну из двух особых групп войск - Нарынскую (название от места сосредоточения войск - города в Киргизии), которая, как оказалось, уже перешла границу с Китаем и находилась в Синьцзяне. Позже участникам «учений» было объявлено, что они призваны «оказать интернациональную помощь компартии Китая в провинции Синьцзян».
В 1927 году национальная революция в Китае завершилась поражением революционных сил. Власть перешла к Гоминьдану - буржуазно-националистической партии во главе с Чан Кайши. Китайские коммунисты, которым Советский Союз по линии Коминтерна помогал в их революционной борьбе, вынуждены были уйти в глухие районы страны на так называемые «революционные опорные базы».
В 1933 году власть в Синьцзяне, пользуясь слабым контролем центрального гоминьдановского правительства Китая, захватил начальник штаба местного военного округа генерал Шэн Шицай. Но мятежный генерал, объявивший себя «дубанем» (правителем) огромной территории, не сумел справиться с мусульманскими повстанцами и тоже стал ориентироваться на «северного соседа».
В 1936 году вспыхнуло очередное восстание против «дубаня» и Шэн Шицай запросил помощи у Советского правительства. Отказа, разумеется, не последовало – создание еще одного марионеточного прояпонского государства по-типу «Маньчжоу-Го» у южных границ СССР никак нельзя было допустить. К тому же повстанцы перерезали дорогу Хорог - Урумчи - Хами - Ланьчжоу, по которой шли военные поставки как китайским коммунистам, так и Гоминьдану.
Перед выступлением в дальний и трудный поход через Памир танкистов переодели в «обмундирование особого заказа», которое более походило на одежду местного населения, проживавшего по обе стороны границы, - одинакового покроя халаты и шапки характерной для этой местности формы. Так была одета и армия «дубаня», и военные формирования повстанцев. Брать с собой в поход какое-либо снаряжение с советской символикой категорически запрещалось.
После переодевания личного состава командир роты капитан Хорьков получил задачу: совершить марш по маршруту Кант - Рыбачье - Нарын. Далее по высокогорному Туругартскому перевалу пересечь границу с Китаем и выйти на сопредельную территорию - в провинцию Синьцзян.
Спустившись с гор, танки сразу же включились в боевые действия. Они поддерживали конную группу полковника Норейко. Благо тактико-технические данные именно этих боевых машин как нельзя лучше подходили для сопровождения кавалерии. Танк БТ-7А - «быстроходный артиллерийский танк» - колесно-гусеничный, со скоростью движения на гусеничном ходу свыше 50 километров в час, на колесном - около 70-ти. Там, где позволяли условия, была твердая почва, траки снимались и боевые машины на колесах-дисках мчались вперед с огромной скоростью, повергая в дикий ужас повстанцев и местное население. Вооружение - короткоствольные 76-мм пушки и пулеметы - почти что не применялось, так как сам вид стремительно мчащихся в клубах пыли «дьявольских железных колесниц» приводил противника в состояние ступора и действовал деморализующе.
Повстанцы в открытый бой с русскими не вступали. Сопротивление пытались оказывать только в укрепленных населенных пунктах, которые называли крепостями. Но для танков они не являлись серьезным препятствием. Стальные машины легко пробивали деревянные ворота и рушили глинобитные стены. Противник, вооруженный допотопными винтовками, какого-либо серьезного сопротивления не оказывал. Завидев, как танки легко врывались в их так называемые крепости, бросали оружие и, закрывая руками голову, с воплями «Шайтан-арба!» падали на землю. Оставалось только без единого выстрела брать повстанцев в плен.
Однако через какое-то время беспрерывные марши и всепроникающая пустынная пыль стали сказываться на техническом состоянии машин. Но на выручку пришла солдатская смекалка. Было решено двигаться вперед по чужой территории бросками - от рубежа к рубежу. Пока одну часть танков ремонтировали, другая - вела боевые действия, освобождая населенные пункты. Затем подтягивались приведенные в боевое состояние танки, а у вышедших из строя меняли траки, очищали от пыли и грязи моторы. Затем все повторялось сначала.
Вспоминая поход в Синьцзян, один из участников той экспедиции подчеркивал, что «финалом оперативно-боевой деятельности конной группы и входившей в ее состав танковой роты было пленение крупной группировки противника у границы с Индией и захватом большого каравана с награбленным имуществом (до 25 тысяч верблюдов и ишаков)». Среди трофеев находилось огромное количество ценностей - драгоценных камней, золотых и серебряных изделий. Все это было переправлено в СССР на специально прилетевших с этой целью самолетах. Посадочные площадки для них спешно готовились танкистами-дзержинцами - укатывали грунт траками танков и одновременно обеспечивали безопасность при погрузке и отправке самолетов.
О других итогах говорилось в сообщении начальника Главного управления пограничных и внутренних войск НКВД комдива Н. Кручинкина: на январь 1938 года в Синьцзяне было ликвидировано около сотни японских, боле трехсот английских и даже несколько шведских агентов. После этого советские войска частично были выведены из мятежной китайской провинции...
Возвращение отважных танкистов на родину оказалось не менее сложным, чем сам поход в Синьцзян. Спустя несколько месяцев, 19 октября 1938 года, вышел указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении участников легендарной операции. В нем не было ни слова об истинных мотивах награждения. Его текст был нейтральным и звучал так: «За образцовое выполнение специальных заданий правительства по укреплению оборонной мощи Советского Союза и за выдающиеся успехи и достижения в боевой, политической и технической подготовке соединений и частей Рабоче-Крестьянской Красной Армии и войск НКВД».
Указ был опубликован в газете «Правда», и у читателей создавалась полная иллюзия, что действительно проходили какие-то учения, а не военный рейд на территорию сопредельного государства для оказания помощи тамошним властям и упрочения советского влияния в регионе.
© материалы с
