Создание зон деэскалации в Сирии могло бы стать прорывом в урегулировании длящегося седьмой год конфликта в арабской республике. Поставленные Россией, Турцией и Ираном - гарантами перемирия от 30 декабря 2016 года - цели достойны того, чтобы относиться к ним именно в качестве «прорывных». Это укрепление режима прекращения боевых действий и отделение сирийских повстанцев от террористических групп. Однако уже в первые часы после своего подписания в Астане 4 мая трёхсторонний меморандум указанных стран подал серьёзные поводы усомниться в его реализуемости на практике.
Под соглашение изначально заложено несколько «мин замедленного действия», на которые необходимо обратить самое пристальное внимание. Прежде всего, создание зон деэскалации проблематично в виду известной позиции «вменяемой» части вооружённых сирийских повстанцев, которая незамедлила резко отмежеваться от российско-турецко-иранских договорённостей. Определённые к размежеванию с террористической группировкой «Джебхат Фатх аш-Шам» (переименованная летом 2016 года «Джебхат ан-Нусра») формирования оппозиции общим числом более 40 тысяч боевиков сами отмежевались от зон деэскалации. Их главный аргумент - неприемлемость участия Ирана в создании таких зон на правах страны-гаранта или в ином «учредительном» качестве. Если находящиеся в зонах снижения военной напряжённости вооружённые формирования отказываются участвовать в деэскалации, то подписанный в Астане меморандум рискует остаться на бумаге.
Дальше-больше. Чёткие границы сведённых в четыре зоны деэскалации сирийских районов под контролем «вменяемых» («умеренных») повстанцев ещё предстоит определить силами формируемой Совместной рабочей группы с участием представителей России, Ирана и Турции. Но уже сейчас очевидно, что зоны деэскалации не станут зонами демилитаризации. Оружие на руках боевиков сохраняется, и нет никаких серьёзных оснований надеяться, что их оружейные арсеналы, включая тяжёлую бронетехнику и ракетно-артиллерийские установки, не будут расширены.
Упование на так называемые полосы безопасности вокруг зон деэскалации с инсталлируемыми в них контрольно-пропускными и наблюдательными пунктами представляется крайне нереалистичным. Как минимум в северной части зон деэскалации, у наиболее крупного и «целостного» их куска вокруг провинции Идлиб сохраняется непосредственный территориальный контакт с турецкой границей. Ожидать от Анкары постановки подопечных боевиков на «сухой оружейный паёк» явно не приходится. Можно договариваться о чём угодно, но интересы Турции по подавлению курдского ополчения Сирии, прежде всего, в долине Африн, к северу от Идлиба, руками «деэскалируемых» боевиков никто в Анкаре не отменял. И вряд ли отменит впредь.
Нет также упоминания такого неотъемлемого атрибута всех более-менее дееспособных «режимов тишины», как отвод тяжёлых ударных систем от линий соприкосновения правительственных войск и вооружённой оппозиции. Без этого любые разговоры о замирении тех или иных районов зон боевых действий остаются строго гипотетическими. Ввод с 6 мая в зонах деэскалации запрета на военную активность, включая и полёты авиации, является необходимой мерой снятия с действующего режима прекращения огня остающегося «болевого синдрома». Но данную меру необходимо подкрепить отводом ударных систем от линий разграничения сторон конфликта.
Получается интересная ситуация. Значительная часть повстанцев сопротивляется созданию зон деэскалации на условиях трёхстороннего формата стран-гарантов с участием в нём Ирана. Никто разоружать, даже частично, их не собирается. Тяжёлая техника не отводится или этот вопрос, в лучшем случае, пока не проработан. К тому же высок риск физической недостижимости взятия зон деэскалации под плотный эффективный контроль с помощью полос безопасности с их КПП и наблюдательными (мониторинговыми) пунктами. Возникает вопрос, как при таком стечении факторов враждебности боевиков, их оснащённости оружием и отсутствия нехватки боеприпасов, получением драгоценного времени для накопления сил, а также неизбежными «пробелами» в полосах/буферах безопасности можно добиться основных целей деэскалации?
Снизить уровень насилия, к чему, собственно, сводится результативность режима прекращения огня от 30 декабря и его менее удачных предшественников, - вполне посильная задача. Но об стену размежевания «умеренных» от террористов уже давно многие сломали свой былой оптимизм. Нет абсолютно никаких критериев идентификации с последующим отделением повстанцев от террористов. Производный от этого нюанс - нет никаких ограничителей для перетока «умеренных» боевиков в джихадистские группировки под стягами «Джебхат ан-Нусры» и создаваемые ею террористические коалиции.
Откуда уверенность в том, что террористический анклав в Кабуне под Дамаском, где в районе Восточной Гуты создаётся одна из четырёх зон деэскалации, не вольётся в состав группировки «Джейш аль-Ислам» («Армия Ислама»)? Было бы наивным ожидать от возглавляемой Иссамом аль-Бувайдани и Мохаммедом Аллушом повстанческой «Армии Ислама» отказа от людских, оружейных и других «активов» сирийских алькаидовцев. Тогда возникает скрытая угроза трансформации «Джебхат» в Кабуне или в иных районах зон деэскалации в «спящие ячейки». Последние отсидятся, накопят силы и под «камуфляжем» той же «Армии Ислама» начнут атаковать, к примеру, иранских военнослужащих на КПП и наблюдательных пунктах в буферах безопасности.
Внешний фон вокруг масштабного начинания России, Ирана и Турции также явно не задался. Сложно ожидать от таких ключевых игроков на Ближнем Востоке, как Саудовская Аравия, Иордания и Израиль, двое из которых имеют общую границу с Сирией, спокойное наблюдение за, по сути, легализацией военного присутствия Ирана в арабской стране. Эр-Рияд уже обозначил свои сомнения в практической реализуемости астанинского меморандума, подписантом которого выступает Тегеран. Реакция Израиля пока запаздывает, но в её антииранском существе не может быть сомнений.
Пока в «группе сильно сомневающихся» всех превзошли Соединённые Штаты. Официальный Вашингтон присутствовал 4 мая в казахстанской столице на достаточно высоком дипломатическом уровне (помощник госсекретаря по делам Ближнего Востока Стюарт Джонс ). Но это не стало препятствием для публичного, местами нарочито провокационного, манифестирования американцами сомнений на счёт иранцев.
США поддержали усилия России и Турции вокруг создания зон деэскалации, выразив при этом обеспокоенность участием в процессе Ирана в качестве гаранта. «Действия Ирана в Сирии только стимулировали рост насилия, а не остановили его. Безусловная поддержка Ираном режима Башара Асада продлила страдания простых сирийцев», - говорилось в заявлении Госдепа.
Чем не прикрытое одобрение Вашингтоном торпедирования сирийскими повстанцами роли Тегерана в процессе деэскалации? Как следствие, сигнал от американской администрации может быть интерпретирован «умеренными» боевиками только в одном ключе: правильно делаете, что отказываетесь признавать российско-турецко-иранские договорённости.
Проникновение Ирана на «стратегическую глубину» наиболее острых процессов на Ближнем Востоке достигло непозволительно высоких для США, Саудовской Аравии и Израиля пределов. Мирится с этим они не намерены, а значит будут относиться к статусу Ирана в качестве гаранта перемирия и создателя зон деэскалации в Сирии решительно враждебно.
У США ныне имеется как минимум один повод ставить знак вопроса после любого упоминания зон деэскалации в Сирии. Им дали понять, что над деэскалируемыми сирийскими районами боевые рейды авиации американской коалиции возбраняются. На это из Белого дома незамедлил поступить ответ: летали и будем летать .
Показать заново
Перейти на сайт
Вопросов по зонам деэскалации в настоящее время больше, чем вразумительных ответов, убеждающих в высоких шансах беспроблемной реализуемости соглашения. Налицо турецкая идея, которую Анкара в разных вариациях продвигала последние годы по так называемым «зонам безопасности» и «бесполётным зонам» в Сирии, адаптированная под интересы России и Ирана.
К чему придут три гаранта действующего сейчас в Сирии режима прекращения огня, предстоит ещё понять. Политики и дипломаты сказали своё слово. Теперь начинается работа военных и специалистов «на земле» в Сирии. Тем временем уже сейчас можно ранжировать плюсы и минусы от создания сирийских зон деэскалации для государств-гарантов перемирия и учредителей этих зон, непосредственно присутствующих на театре военных действий (ТВД) в арабской республике. Конечно, при том понимании, что схематичная калькуляция выгод и «убытков» отдельных стран далеко не полная и подлежит периодической корректировке.
| Плюсы | Минусы | |
| Россия | - снижение уровня насилия, усиление режима прекращения огня;
Создание «миротворческой инфраструктуры», позволяющей отслеживать ситуацию «на земле» совместными силами стран-гарантов перемирия; Перегруппировка сил с ТВД между правительственными войсками и вооружённой оппозицией на контртеррористический фронт; Концентрация ударного кулака вместе с сирийской армией на направлении к Дейр-эз-Зору, находящемуся в блокаде террористов ДАИШ; Оптимизация военной группировки в Сирии в соответствии с новыми приоритетами, позволяющая, при возможности, вывести из арабской страны часть сил; Ясный сигнал-приглашение Вашингтону объединить силы для нанесения скоординированных ударов по ДАИШ, прежде всего, в районе Дейр-эз-Зора; Отсрочка вопроса отстранения Башара Асада от власти на неопределённо длительное время; Демонстрация результативности астанинского процесса, в том числе и на фоне «пробуксовки» женевских переговоров под эгидой ООН |
- высокий уровень враждебности по отношению к зонам деэскалации со стороны количественно существенной и качественно боеспособной части вооружённой оппозиции;
Сохраняющийся высокий риск масштабного срыва перемирия; Предоставление противникам сирийских властей фактически бессрочной передышки, которая будет использована для усиления их боевого потенциала; Сирийская вооружённая оппозиция де-факто легализует свой статус в зонах деэскалации в качестве эффективно контролирующей территории силы, что наиболее ярко выраженно в случае с провинцией Идлиб; Государственный суверенитет Дамаска в зонах деэскалации обнуляется со всеми вытекающими из этого последствиями для послевоенного устройства Сирии; Настороженное отношение к созданию зон деэскалации со стороны США, поступление из Вашингтона прямого сигнала сирийским повстанцам о «беспокойстве в связи с иранским участием» в астанинском меморандуме; Сохраняющаяся неопределённость вокруг конструктивного «сожительства» ВКС РФ и ВВС США в сирийском небе, подвешенность вопроса с возобновлением действия российско-американского Меморандума о безопасности полётов в Сирии |
| Турция | - окончательное оформление членства в «клубе» ведущих внешних сил в сирийском конфликте;
Получение дополнительных возможностей влиять, а в необходимых случаях и манипулировать режимом перемирия и сохранением стабильности в северной зоне деэскалации; Сохранение в «рабочем режиме» южных участков границы с Сирией, через которые идёт оружейный поток и пролегают каналы снабжения «подопечных» боевиков с турецкой территории; Фиксация особых отношений с частью вооружённой оппозиции, представленной на границе с Турцией, преимущественно в районах провинций Идлиб, Алеппо и Латакия; Молчаливое признание Россией и Ираном турецкого военного присутствия в северной части сирийской провинции Алеппо; Повышение роли в сирийском конфликте в качестве ближневосточного фланга НАТО, с которым в большей степени будут вынуждены считаться США; Повышение роли в сирийском конфликте в качестве проводника интересов арабских союзников в Персидском заливе; Пусть и ограниченная, но реализация турецкой идеи по «зонам безопасности» и «бесполётным зонам» в Сирии, которую Анкара безуспешно «пробивала» с 2013 года; Получение возможности сконцентрировать силы на ударе по курдскому анклаву Африн на северо-западе Сирии, на который не распространяется северная зона деэскалации |
- признаются особые права и интересы Ирана в Сирии, происходит отклонение от линии арабских союзников Турции, настаивающих на «дестабилизирующем» характере иранского присутствия в Сирии;
Фиксация ограниченного в территориальном плане характера турецкого влияния «на земле» в Сирии - районы северных регионов арабской страны - на фоне более широкого охвата Россией и Ираном контроля ситуации на сирийском ТВД; Рост боевой активности курдского ополчения к западу от Евфрата, «замораживание» американцами вопроса о присутствии курдов в сирийском Манбидже, что в сумме с другими курдскими факторами под «протекторатом» США является следствием фактического отведения сирийским курдам особого места в будущем политическом устройстве Сирии. |
| Иран | - де-факто признание Россией и Турцией особой роли Ирана в поддержке сирийского правительства в Дамаске;
Углубленное присутствие иранских военных в армейских структурах Сирии, усиление их позиций в Генштабе и Минбороны САР; Оставление проиранских группировок на занимаемых ими ныне позициях с перспективой их косвенного привлечения к механизмам контроля над ситуацией в полосах безопасности вдоль зон деэскалации; Сохранение в силе планов Тегерана по созданию в провинции Дамаск постоянной военной базы ВС ИРИ или пункта передового базирования иранского Корпуса стражей Исламской революции (КСИР) |
- крайне враждебное отношение к роли Ирана в соглашении по зонам деэскалации со стороны вооружённой сирийской оппозиции, подогреваемое группой сразу трёх ключевых государств - США, Израиль и Саудовская Аравия;
Перманентная угроза осуществления провокаций против иранских военнослужащих или «военных советников», которые будут вовлекаться в работу КПП и наблюдательных пунктов в полосах безопасности вдоль зон деэскалации; Сохранение угрозы прямых военных ударов Израиля по позициям правительственных войск Сирии в провинциях Кунейтра и Дамаск с повышенным риском «задевания» этими ударами иранских военных |
Меморандум о создании в Сирии четырех «зон деэскалации» называют историческим и переводящим затянувшийся конфликт на новую стадию. Интерес при этом вызывает не только вопрос о том, почему выбраны именно эти четыре участка на карте, но и каково их значение в военно-стратегическом плане. Что там происходит такого, для чего пришлось изобретать новый миротворческий формат?
Примерное расположение четырех «зон деэскалации» в Сирии было очевидно изначально, но более конкретные границы утверждались с трудом. На практике это действительно сложная история, поскольку только в одном случае – в Идлибе – зону можно сформировать по имеющейся устойчивой линии фронта. Она и так уже давно превратилась в заповедник гоблинов, разбираться с которым – отдельная история и тяжелый труд.
В обозримом будущем сложно представить, как именно нужно обойтись с этой зоной и кто в итоге будет нести за нее ответственность. Даже Турция, к границе которой провинция Идлиб примыкает, не стремится установить там тотальный контроль, ограничиваясь манипуляциями с протурецкими группировками.
Остальные три «зоны деэскалации» представляют собой джихадистские анклавы, окруженные правительственными войсками. Они были обречены на уничтожение в той или иной степени раньше или позже, если бы не прекратили сопротивления. Более того, в двух из них речь уже шла о ликвидации смешанного типа: часть боевиков соглашалась уехать в Идлиб по проверенной схеме, а часть сдавалась под гарантии безопасности.
В первую очередь речь идет о Восточной Гуте – многострадальном спутнике Дамаска, практически самостоятельном городском образовании, которое было оплотом разнообразных боевиков более четырех лет. В последние полтора года бывшие городские кварталы многоквартирной застройки были практически разрушены в результате уличных боев, а территория, подконтрольная террористам, сократилась почти в десять раз. При этом открытые территории и вади – русла высохших рек – полностью перешли под контроль правительственных войск, а отдельные группы боевиков были отрезаны друг от друга и окружены.
В такой обстановке даже непримиримые части ИГИЛ и «Аль-Каиды», окруженные в Восточной Гуте, периодически просили себе «билет в Идлиб», и им такую возможность периодически предоставляли, что вызывало критику даже внутри окружения Башара Асада. В первую очередь – среди военных, которые недоумевали, почему боевикам позволялся выезд в «заповедник Идлиб» в ситуации, когда их можно уничтожить.
Другое дело, что война до победного конца в Восточной Гуте могла затянуться надолго, пусть и не влекла за собой потери среди мирного населения – там такового практически не осталось. Жители застройки бежали в Дамаск еще три года назад, а пустынные жители («сахрауи») окрестностей и вади стоически переживали и оккупацию, и бои последних лет.
Создание в Восточной Гуте «зоны деэскалации» позволит исключить опасность для центральной части Дамаска. Другое дело, сложно представить, как именно будут налажены взаимоотношения между войсками по периметру, гражданскими властями и остающимися в Восточной Гуте непримиримыми частями джихадистов. По некоторым данным, общение с «непримиримыми» может быть возложено на те части «умеренных», которые участвуют в переговорах в Астане и присутствуют в Восточной Гуте в военном плане. Такие прецеденты уже были, главное, чтобы они в итоге не закончились резней, поскольку в этом случае все начинания пойдут прахом.
Остается добавить, что в целом в Гуте живут почти 600 тысяч человек, многие из которых регулярно выезжают через линию фронта в Дамаск на работу. При этом в зону безопасности не включены территории, контролируемые ИГИЛ.
Примерно такая же ситуация сложилась и севернее города Хомс, но там гораздо ярче представлены религиозная и этническая проблемы. Небольшие анклавы, которые удерживают джихадисты и «умеренные», протянулись узкой полосой севернее Хомса и блокируют несколько крупных населенных пунктов с алавитским и христианским населением. Ситуация в этом регионе особенно сложная – это не просто линия фронта, как в Идлибе или Алеппо, а соприкосновение напрямую противоборствующих религиозных сторон конфликта.
Продолжение военной операции в этом регионе предсказуемо привело бы к большим людским потерям. Например, в районе города Эр-Растан сконцентрировано до трех тысяч боевиков при населении более чем в 100 тысяч человек. Здесь особенно важно уже заявленное создание «полосы безопасности», что предоставит возможность избежать в дальнейшем блокады отдельных населенных пунктов с изолированным населением специфического вероисповедания.
Наконец, в предполагаемой «зоне деэскалации» на юге страны – в провинциях Дераа и Кунейтра – проживает до полумиллиона человек, а численность вооруженных отрядов джихадистов и умеренных оценивается примерно в 15 тысяч человек. Население там тоже смешанное, но из-за значительной концентрации шиитов у границы с Ливаном вести наблюдение за соблюдением перемирия предполагается со стороны Ирана.
Окончательное географическое размежевание по всем четырем зонам должно быть проведено до 22 мая, что само по себе говорит о сложности этого процесса. Только через пять дней после этого будет создана рабочая группа, которая разрешит практические вопросы собственно размежевания. По большому счету после определения точных границ всех зон основа работы будет именно гуманитарной. И дай бог, чтобы на этом удалось сосредоточиться.
МОСКВА, 15 сен — РИА Новости. Шестая встреча в Астане стран-гарантов режима перемирия в Сирии стала финальной по определению четырех зон деэскалации.
Накануне Россия, Турция и Иран объявили о создании таких зон к северу от города Хомс, в пригороде Дамаска — в районе Восточной Гуты, на границе Сирии с Иорданией — в провинции Дераа, а также в провинции Идлиб. Мониторинг в зоне деэскалации в провинции Идлиб будут вести силы Ирана, России и Турции, а в остальных зонах — российская военная полиция.
В российской делегации считают, что завершение этапа создания зон деэскалации открывает путь к полному прекращению огня в Сирии. Представители сирийской оппозиции назвали итоги переговоров позитивными.
По итогам шестого раунда астанинских переговоров был принят ряд документов: правила функционирования полос безопасности, КПП и наблюдательных пунктов; правила применения военной силы подразделениями Сил контроля деэскалации; мандат на развертывание Сил контроля деэскалации; положение о совместном ирано-российско-турецком координационном центре по рассмотрению вопросов, связанных с соблюдением режима прекращения боевых действий в зонах деэскалации.
Зоны деэскалации в Сирии созданы
Зоны деэскалации станут временной мерой с первоначальным сроком действия в полгода. Стороны также сообщили о создании совместного координационного центра для контроля за ситуацией.
Россия, Турция и Иран развернут там силы контроля. В документе отмечается, что это делается в целях предотвращения инцидентов и боевых столкновений между сирийской армией и формированиями вооруженной оппозиции, которые уже присоединились или присоединятся к режиму прекращения боевых действий.
При этом, как подчеркивается в заявлении, создание зон деэскалации не подрывает суверенитет, независимость, единство и территориальную целостность Сирии.
Как сообщил глава иранской делегации, замглавы МИД Ирана Хоссейн Ансари, результаты шестого раунда переговоров в Астане могут быть закреплены резолюцией Совета Безопасности ООН.
Мониторинг в Идлибе
Основные сложности на переговорах возникли вокруг того, кто будет заниматься мониторингом в провинции Идлиб.
Как сообщил РИА Новости источник в одной из делегации перед финальной пресс-конференцией, в итоге стороны договорились, что мониторинг по внутренней границе северной зоны деэскалации будет вести Турция, по внешней — Россия и Иран.
Позже глава российской делегации, спецпредставитель президента России по Сирии Александр Лаврентьев подтвердил, что такая договоренность достигнута, а конкретные места размещения определят страны-гаранты.
"Я бы не сказал, что были противоречия по этому вопросу, потому что у нас была единая позиция, выработанная еще до вчерашних и сегодняшних консультаций, что в районе Идлиба по линии соприкосновения, которая определена, будут размещаться подразделения наблюдателей всех трех стран-гарантов — турецкие, российские и иранские", — сказал Лаврентьев.
"Сам механизм, конкретные места будут, естественно, определяться уже по согласованию всех трех стран-гарантов в процессе реализации достигнутых договоренностей на местах", — отметил он.
Сирийская оппозиция назвала итоги переговоров позитивными.
"На этом раунде достигнуто соглашение о зоне деэскалации в Идлибе, там живут более трех миллионов сирийцев. <…> Это была истинная цель этого раунда. Этот позитивный шаг поможет в будущем политическому решению, к которому мы стремимся в Женеве", — сказал журналистам член делегации Айман аль-Асими.
Он добавил, что сирийские власти пытаются отложить вопрос об освобождении заключенных, но казахстанская и российская стороны пообещали, что помогут в его решении. По словам аль-Асими, из Сирии необходимо вывести всех иностранных ополченцев.
Путь к прекращению огня
Завершение этапа создания зон деэскалации в Сирии открывает путь к полному прекращению огня и возвращению страны к мирной жизни, считает глава российской делегации Александр Лаврентьев.
"Сегодня мы с вами присутствовали при завершении этапа создания четырех зон деэскалации", — сказал Лаврентьев, выразив мнение, что встреча в Астане "стала серьезным достижением в поиске формулы сирийского урегулирования".
"На наш взгляд, завершение этапа создания зон деэскалации открывает путь к реальному прекращению кровопролития, к полной стабилизации ситуации в Сирии и предметному обсуждению вопроса повышения мер доверия между противоборствующими сторонами и возвращению республики к мирной жизни", — отметил он.
По словам Лаврентьева, российская делегация уверена, что итоги очередного астанинского раунда внесут вклад в запуск процесса политического урегулирования в Сирии на переговорах в Женеве.
Замглавы иранского МИД Хоссейн Ансари, в свою очередь, выразил уверенность в скором окончании кризиса в Сирии.
"Надеемся, что с помощью усилий гарантов урегулирования в Сирии — России, Турции и Ирана — мы увидим серьезные положительные сдвиги, реализацию всех положений, касающихся зон деэскалации. Надеемся, что успех на поле боя и политический успех в Астане ускорят переговоры между конфликтующими в Сирии сторонами, чтобы кризис закончился", — сказал он.
Размежевание оппозиции и террористов
Лаврентьев подчеркнул, что удалось добиться определенного размежевания умеренной оппозиции и террористических организаций. Однако, по его словам, нужно приложить еще много усилий для завершения этой работы.
"Нам бы очень хотелось слышать, что процесс размежевания сил умеренной оппозиции и группировок, связанных с ИГИЛ*, связанных с "Джебхат ан-Нусрой"*, полностью завершен. К сожалению, это не так", — заявил спецпредставитель президента.
По его словам, к примеру, в южной и юго-западной зоне безопасности находится "достаточно большое количество" подразделений "Джебхат ан-Нусры"*, которые удерживают ряд территорий и предпринимают "дерзкие вылазки" против отрядов умеренной оппозиции.
"Определенное размежевание, конечно, произошло, но присутствие террористических организаций в этих зонах по-прежнему остается. Именно здесь встает вопрос о том, чтобы полностью избавить эти территории, зоны деэскалации от деструктивных элементов в лице "Джебхат ан-Нусры"*, — сказал Лаврентьев.
Мнение экспертов
Итоги шестого раунда переговоров в Астане внушают оптимизм, считает старший научный сотрудник Института востоковедения РАН Владимир Сотников.
"Конкретные договоренности и документы, которые были приняты, внушают такой оптимизм потому, что, на самом деле, на фоне тех успехов, которых достигла сирийская правительственная армия в борьбе против *, она способна теперь практически очистить территорию полностью от боевиков", — считает он.
Однако реализовать договоренности о зонах деэскалации будет непросто, полагает ведущий научный сотрудник МГИМО Юрий Зинин.
Эксперт в разговоре с РИА Новости назвал итоги переговоров в столице Казахстана "вполне ощутимым достижением". По его словам, вопрос создания зоны деэскалации в провинции Идлиб является "непростым", так как в этом регионе "собралось много тех, кто не согласен с нынешним развитием событий".
Таким образом, достигнутые в Астане договоренности, на его взгляд, "реализовывать будет непросто, но первый шаг сделан, так что можно надеяться на дальнейшее продвижение", хотя "торопиться здесь не следует, чтобы не вызывать резкую реакцию неприятелей этого".
*Террористические организации, запрещенные в России.
Развитие ситуации — в спецпроекте РИА Новости " " >>
Жизнь в современном обществе, увы, складывается таким образом, что человечеству не всегда удается мирно существовать на Земле. Нервное напряжение, постоянный дефицит времени и отдыха, несправедливое распределение благ между отдельно взятыми членами социума провоцируют конфликты между людьми. Однако рано или поздно в любой ссоре назревает деэскалация. Что это такое и как ее добиться, знают далеко не все. Мы научились воевать, но за свою тысячелетнюю историю человечество так и не поняло, насколько трудно бывает примириться. Прочитав данную статью, читатели смогут узнать определение такого термина, как деэскалация, что это слово обозначает в широком понимании и где его можно применять.
Значение слова и общие пояснения
Начнем с того, что само слово «деэскалация» является видоизмененным, и берет свои корни от английского escalation, которое на русском языке звучит как эскалация. Толкование данного термина определяется как расширение, возрастающее движение или распространение. После дополнения слова «эскалация» приставкой де- на выходе получается деэскалация. Что это такое, теперь понять довольно просто - это обратное действие в отношении процессов, связанных с напряжением, то есть - сужение, спад, регресс.
В ежедневном обиходе чаще всего приходится слышать об эскалации или деэскалации конфликтных ситуаций, которые происходят не только на бытовом уровне, но и в рамках геополитического масштаба (гражданские войны, межнациональная и межрасовая борьба, ведущаяся на уровне нескольких государств, терроризм). Однако это слово применимо в отношении уменьшения масштабов вообще, а не только когда речь идет о вооруженном противостоянии.
Основы конфликтологии
В любом случае, какой бы смысл мы ни вкладывали в обсуждаемое выражение, в преимущественном большинстве случаев мы рады, когда видим в новостных сводках сообщение о том, что где-то произошла деэскалация. Что это за процесс, известно даже тем людям, которые не имеют прямого отношения к военным действиям.
В любом противостоянии наступает момент, когда противоборствующие стороны исчерпывают собственные ресурсы. Чаще всего после этого пересекается пиковая точка войны и происходит так называемая деэскалация конфликта. Что это - компромисс сторон, обоюдовыгодный консенсус или давление со стороны - не так важно, главное, чтобы противоборствующие стороны вышли из напряженной ситуации с минимальными потерями и жертвами. Постепенная деэскалация подразумевает под собой сужение границ территорий, подпадающих под зону конфликта, разоружение, налаживание конструктивного дипломатического диалога между оппонентами.
После утечки информации о российско-израильских договоренностях относительно зоны деэскалации на юго-западе Сирии, сирийский режим начал военную кампанию, призванную установить контроль над этой территорией или добиться заключения соглашений о капитуляции действующих там оппозиционных фракций. Это в свою очередь станет повторением событий в Восточной Гуте и сельской местности на севере Хомса, в связи с чем возникает вопрос: является ли российская инициатива по созданию зон деэскалации уловкой, чтобы ликвидировать вооруженную оппозицию и постепенно восстановить власть режима в этих регионах?
Создать зоны деэскалации, а затем уничтожить их
После падения города Алеппо благодаря силам сирийского режима в декабре 2016 года, заключения российско-турецкого соглашения, гарантирующего вывод оппозиционных групп из восточной части города, а также ряда крупных сражений Москва запустила переговорный трек в Астане, который принял трехсторонний формат с присоединением Ирана. После нескольких раундов переговоров 4 мая 2017 года государства-гаранты достигли соглашения о создании четырех зон деэскалации: Идлиб, северный Хомс, Восточная Гута и южный регион. Чтобы ограничить роль Ирана, Москва согласовала с различными зарубежными сторонами детали реализации соглашений о деэскалации в каждой из этих областей. В кулуарах саммита Большой двадцатки в Гамбурге (Германия) 7 июля 2017 года было достигнуто соглашение с Вашингтоном о создании зоны деэскалации на юго-западе Сирии. Детали договорённостей были определены при участии Иордании в последующем соглашении 11 ноября 2017 года. В июле 2017 года Министерство обороны России объявило о том, что при посредничестве Египта заключило соглашение с сирийскими оппозиционными группировками относительно механизмов деэскалации в Восточной Гуте, на севере Хомса и юге Хамы. В ходе шестого раунда переговоров в Астане в середине сентября 2017 года Россия, Иран и Турция достигли договоренности касательно зоны деэскалации в Идлибе, в которую вошли также районы в Хаме, Алеппо и Латакии. 12 октября 2017 года при посредничестве Египта между Россией и вооруженными оппозиционными группировками было заключено соглашение о присоединении южных районов Дамаска к зоне деэскалации в Восточной Гуте.
— Shafik Mandhai (@ShafikFM) 15 апреля 2018 г.Министр иностранных дел России Сергей Лавров выступил с заявлением, в котором отметил, что «опыт освобождения Алеппо может быть применен в Гуте». Через несколько дней после этого сирийский режим при поддержке России начал атаковать опорные пункты оппозиционных фракций в Гуте, что закончилось заключением перемирия, выводом оппозицией своих сил из ранее подконтрольных им районов и уходом вместе с семьями на север Сирии, где действуют оппозиционные фракции, близкие к Турции.
В течение нескольких дней та же судьба ожидала оппозиционные фракции в деревнях и других населённых пунктах на востоке Каламуна, в кварталах Аль-Кадам и Аль-Асали на юге столицы, а также в населённых пунктах Бейт-Сахам, Бабила, Яльда в сельской местности на юге Дамаска, в городах на севере Хомса и юге Хамы. Лишь небольшая группа боевиков ИГ осталась в районе Аль-Хаджар Аль-Асвад, об уходе которых было достигнуто соглашение после ожесточенных боев. Соглашение о выводе сил «Тахрир аш-Шам» из лагеря Ярмук на юге Дамаска было особенно важным, поскольку являлось частью сделки, которая также предполагала эвакуацию населения из преимущественно шиитских городов Кафрая и Фуа на западе Идлиба.
Распределение областей контроля и их будущее
Режим близок к тому, чтобы зачистить территорию так называемой «полезной Сирии» от любого вооруженного присутствия, разрешенного соглашениями о деэскалации, заключённых при посредничестве Каира. Поэтому нетронутыми остались только две зоны деэскалации: на юго-западе Сирии (Деръа и Эль-Кунейтра), с учетом договоренностей между Россией, Соединенными Штатами и Иорданией, и зона в Идлибе, которая контролируется турецкой, иранской и российской сторонами. До того, как режим, наконец, начал атаковать зону деэскалации на юге, в Сирии возникли четыре основные зоны влияния, которые регулируются в соответствии с разными договорённостями, а именно:
1.Так называемая «полезная Сирия», крупнейшая из этих областей, которая контролируется сирийским режимом и подпадает под действие соглашений, регулирующих отношения режима с Ираном и Россией, а также договоренностей между Москвой и Тегераном, для которых характерна скрытая конкуренция. Сирийский президент Башар Асад издал законы, способствующие , самым важным из которых является декрет №10, разрешающий муниципалитетам создавать организационные районы в административных единицах.
2.Зона к востоку от реки Евфрат, включая Эт-Танф и Эр-Рукбан, ситуация в которой регулируется в соответствии с гамбургским соглашением между президентом США Дональдом Трампом и президентом России Владимиром Путиным, а также российско-американским соглашением о прекращении огня, заключённым в 2015 году. Вашингтон использовал силу против попыток сирийского режима, России и Ирана испытать его приверженность стабильности в этом регионе. Франция и Саудовская Аравия достигли взаимопонимания с американской стороной в отношении действий в зоне к востоку от Евфрата, в то время как в заявлениях турецких официальных лиц выражается заинтересованность в судьбе этих районов, в частности Ракки и Камышлы в провинции Эль-Хасака.
3.Пограничная полоса между городом Джараблус на западном берегу реки Евфрат на северо-востоке провинции Алеппо до границы на северо-западе провинции Латакия, находящаяся под надзором Турции. Турецкая армия присоединила полосу к области Африн и создала наблюдательные пункты в нескольких местах в сельской местности Идлиба, Хамы, Латакии и Алеппо, один из которых находится в глубине сирийской территории в 200 километрах от турецко-сирийской границы. Регион регулируется в соответствии с российско-турецкими договоренностями, сорвать которые пытается Иран. В этой зоне много активных вооружённых групп, а ее города и деревни — последнее прибежище для вооруженных оппозиционных фракций, ранее перемещенных из других регионов.
4.Юго-западная Сирия — зона, созданная в результате российско-американо-иорданского соглашения, заключённого в два этапа летом и осенью 2017 года. В настоящее время подвергается крупным атакам со стороны режима, который пытается восстановить контроль над этой территорией. Иордания пыталась достичь договоренности с Россией по поводу приверженности условиям соглашения о создании данной зоны деэскалации, но Москва отказалась. Говоря о сирийском юге, Лавров сообщил министру иностранных дел Иордании Айману ас-Сафади, что в районах деэскалации нет террористических группировок, которые необходимо ликвидировать.
Мультимедиа
Такого военного парада вы еще не видели
Enab Baladi 06.06.2018Вперед, на Дамаск!
Al Mayadeen 19.05.2018На пенсию? Нет, на сирийский фронт!
AFP 24.01.2018 С другой стороны, Россия заключила соглашение с Израилем, позволяющее режиму восстановить контроль над южным регионом, если Иран и его ополченцы уйдут от границы между Сирией и оккупированными Голанами. Представляется, что эта договорённость — часть более широкого российско-американского соглашения (при координации с Израилем), которое включает в себя полный вывод иранских сил из Сирии в обмен на восстановление власти режима и предоставление ему возможности распространить ее на большей части территории страны. Это означает, что Израиль принимает сирийский режим с Россией и без Ирана, что открывает множество возможностей в будущем.Заключение
Со временем стало очевидно, что идея создания зон деэскалации — всего лишь российская уловка, основными целями которой являются военное разрешение конфликта в Сирии в пользу режима и принудительное исключение оппозиционных фракций из любого решения, которое предполагает политический переход власти. После недавних военных достижений режим занял еще более жёсткую позицию в отношении возобновления женевских переговоров. В ходе восьмого раунда, состоявшегося в декабре 2017 года, не удалось добиться какого-либо прогресса из-за отказа правительственной делегации обсуждать любые вопросы до восстановления государственной власти на всей сирийской территории и освобождения ее от террористических группировок.
Точно так же Россия заняла жёсткую позицию в своем отказе от женевского процесса после того, как Путин был избран на новый президентский срок. Очевидным стало ее намерение ликвидировать зоны деэскалации на юго-западе (Деръа и Эль-Кунейтра) и северо-западе (Идлиб) Сирии параллельно с попытками заменить женевские переговоры треком в Астане и итогами сочинской конференции. Русские стремятся контролировать исход любого возможного политического процесса с помощью военной силы или посредством перемирий в районах, сводя их к простым переговорам о границах полномочий центра и регионов и внесении поправок в ряд законов, таких как декрет о местном управлении № 107 и декрет об организованных районах №10.
Эти изменения требуют от оппозиции разработки новой политической стратегии для всей Сирии, а не определённого региона, нацеленной на то, чтобы сорвать российские планы по восстановлению власти режима в сговоре с Израилем, Соединенными Штатами и некоторыми арабскими и европейскими странами. Оппозиция также должна отказаться от признания легитимности статус-кво и сосредоточиться на привлечении к суду сирийского режима и всех тех, кто его поддерживает на национальном и международном уровнях. Она должна довести дело до судов, которые рассматривают случаи совершения военных преступлений и преступлений против человечности, которые унесли жизни сотен тысяч сирийцев.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
